Номер 6 (545), 09.02.2001

К оглавлению

ПОСВЯЩАЕТСЯ НАШИМ УЧИТЕЛЯМ

(Продолжение. Начало в №№ 2-5.)

...Записалось в оркестр больше всей школы в два раза, потому что многие очень желающие два раза записались. Ведь всех с одного раза Лазарь-Капель-Дудкин может не принять (но никто не обещал, правда, и со второго раза), поэтому мы с моим другом Михеем два раза не записывались – мы с ним сразу три раза записались. (Когда мальчики играют в "осла" всем по три попытки дается, а оркестр – это не хуже! Поэтому я еще один раз сам записался. Вдруг слуха у меня с трех попыток не окажется, или чего-нибудь еще, но чинарики я на всякий случай на кины выменял, чтобы не отсырели.

Меня все равно в оркестр не приняли. При прослушивании я затянул такого Лазаря, после чего наш Лазарь-Капель-Дудкин, скривил такое физло и даже позеленел от злости, как будто ему специально на ноги крышку люка бросили – так и не нашел во мне он ничего хорошего для школьного нашего оркестра.

— Ни в коем случае!!!

— Ну как же так? – попер я туром, – я в школьном хоре громче всех пою, меня даже на улице слышно... Я слова всех песен наизусть знаю... И вы песню, что я пел, по словам отгадали... Я курить бросил, у меня и пятерки будут, и слух появится, честное пионерское. Не может его всегда не быть!

Все было в жизни, а слуха не было... Вот и наша Баба Настя тоже без слуха оказалась – ведь не слышала она, как мы ее к батарее привязывали – и ничего! Жива-живехонька! И я решил жить дальше. Зато моего друга Михея приняли сразу: у него и слух, и какой-то амбашюр (это, значит, пишется через "ю" – ам-ба-шюр), а мы столько дружили и не знали, что у него такое есть. Правда, мы не знали, что у меня слуха нет. Одни песни поем. В песне главное слова, а мелодия – чтобы от слов не нудно было. Вообще, не за это мой Михей мировой парень, а теперь еще и в духовом оркестре. Закрепили моего Михея за баритоном (это значит, такая скрученная труба, не самая большая, но с самым красивым золотисто-бархатным звуком). И мы с Михеем по очереди носили этот баритон Михею на каждую репетицию духового оркестра – за это мне Михей другом на всю жизнь остался...

...А в воскресенье утром мы все вместе во главе с нашим Лазарем-Капель-Дудкиным и нашим завхозом, завхозихой Рыжей Крэйдой. (Она всем школьным мелом командовала – так ее до нас еще назвали. А при нас, когда только электрический звонок в школе поставили, кто-то (честное пионерское, я не знаю) взял с друзьями и пробки выкрутил. А тут время давать звонок – не сидеть же детям подряд на одном и том же уроке – не у всех физкультура. Надо же, чтобы и у других были математика с физикой. Пусть у всех на душе будет математично! И тут Рыжая Крэйда стала бегать по всем этажам (как раз у ее сына была физика, а он ни с нами, ни с физикой не дружил), заглядывала в каждый класс и кричала: "Я дзвинок! Пэрэрва!". А сынульку ее все равно успели вызвать и двойку вкатали). Отправились на базу за духовыми инструментами. Сначала мостовую, чтобы мы перешли, перекрывал наш Лазарь-Капель-Дудкин своей черной тростью с костяным набалдашником. А на обратном пути, когда мы получили инструменты, дорогу смогли перекрывать только орудовцы (это значит, милиционеры-регулировщики). Все школьники вырывали друг у дружки инструменты. Каждый старался хоть разочек дунуть или хотя бы подержать в руках любую дудку; колотили колотушкой по огромному барабану, стучали в тарелки. Рыжая наша Крэйда бегала от одного к другому: "Вы мне все наименования выдуете, а я пока еще за них отвечаю!" Только наш Лазарь-Капель-Дудкин был невозмутим, а Рыжая Крэйда уже молча бежала за нами, повязав голову полотенцем (где она его только взяла?) и вытаращенными глазами озиралась на нас. А наш Лазарь-Капель-Дудкин все-таки настоящий военный капельмейстер (это значит, дирижер), он бы и под бомбежками смог бы дирижировать, раз нас провел через весь город. Но каждый раз, подходя к перекрестку, Рыжая Крэйда пересчитывала нас и инструменты-наименования, как мел в коробочке. Зато наш Лазарь-Капель-Дудкин на перекрестках с достоинством поднимал свою черную трость с костяным набалдашником: машины останавливались, пешеходы шарахались по сторонам, лошади ржали что-то между собой, а орудовцы нам свистели. Они могли нам только свистеть! Мы им в ответ на всех трубах дудели и шлепали в тарелки и в барабан, как ненормальные, но не дебилы. И так, переливаясь из улицы в улицу, как ртуть по стеклу, дошли мы до нашей школы. В этот день Рыжая Крэйда наши инструменты, ее наименования, уже не пересчитывала...

(Продолжение следует).

Сергей МАНН.

К оглавлению	Вверх	Подшивка