Номер 49 (536, 8.12.2000 |
|
"ДЕНЬ ИЗМАИЛА РОКОВОЙ"*
Пал Измаил. Он пал, как дуб могучий,
Взлелеянный веками великан.
Байрон.
Почитаю Измаильскую эскаладу города и крепости за дело, едва ли еще где в истории находящееся.
Екатерина II.
Главнокомандующий Дунайской армией светлейший князь Потемкин был мрачен. Сегодня в ставку в Яссах из-под Измаила прискакал гонец. Он передал неприятную весть: генералы, стоявшие под Измаилом, постановили снять осаду, так как взять крепость было немыслимо. Часть войск уже отступала на север, на зимние квартиры. Турки крепко сидели в неприступном Измаиле. У них было вдосталь хлеба и снарядов, а седой Айдозли-Мегомет-паша только посмеивался над русскими. Гонец рассказывал, что в русском лагере уныние, голод и холод, что войска спят не раздеваясь, так как боятся турецких вылазок: гарнизон Измаила многочисленнее русского осадного корпуса.
Это известие подействовало неприятно, потому что Измаил нужно было во что бы то ни стало взять, взять сейчас, чтобы все враги видели, что с Россией шутить нельзя. От удачи штурма зависел исход войны.
Потемкин приказал взять Измаил Суворову. "Если Суворов возьмет Измаил, часть победы все-таки останется за мной. Если же не возьмет, вся вина падет на Суворова. Императрица уж очень носится с ним. Посмотрим, как-то он справится с Измаилом!"
Рано утром 2 декабря Суворов в сопровождении только одного казака появился в русском лагере. С дороги он отдал приказ генерал-поручику Саймонову вернуть войска, которые уже начали отход от крепости. С его приездом все переменилось. Закипела подготовка к решительному приступу. Солдаты упражнялись в преодолении препятствий, изготавливали лестницы и вязали в пучки длинные ветви - делали фашины, чтобы забрасывать рвы и волчьи ямы. Диспозиция к штурму готова.
7 декабря Суворов пишет Потемкину: "Уже бы мы и вчера начали, если б Фанагорийский полк сюда прибыл". В тот же день Суворов составляет ультиматум коменданту крепости. Сначала диктует адъютанту вошедшие в историю слова: "Я с войском сюда прибыл, 24 часа на размышление для сдачи - воля; первые мои выстрелы - уже неволя, штурм - смерть. Чего оставляю вам на рассмотрение". Записка эта цитируется во всех биографиях полководца. У нее все атрибуты исторического анекдота. Считается, что великим людям свойственно в решающие моменты говорить афоризмами для будущих поколений. Но в действительности Суворов, самый афористичный из всех полководцев, просмотрев записку, понял, что она не соответствует серьезности события. Он зачеркнул текст и продиктовал ультиматум, составленный в сдержанных, классических выражениях военной дипломатии: "Превосходительному господину сераскиру Мегомет-паше Айдозле, командующему в Измаиле, почтенным султанам и прочим пашам и всем чиновникам. Приступая к осаде и штурму Измаила российскими войсками, в знатном числе состоящими, но соблюдая долг человечества, дабы отвратить кровопролитие и жестокость при том бываемую, даю знать чрез сие вашему превосходительству и почтенным султанам и требую отдачи города без сопротивления..."
В ответ турки попросили десятидневного перемирия, надеясь, что усилятся холода и русской армии придется уйти. Тогда 9 декабря Суворов собрал военный совет, на котором было решено в перемирии отказать и "приступить к штурму неотлагательно".
Решаясь на генеральный штурм, Суворов клал на чашу весов славу своих сорокалетних подвигов и даже саму жизнь, потому что не пережил бы позора неудачи. Между тем под ружьем у него была всего 31 тысяча человек при 500 орудиях против 35 тысяч обороняющихся.
В соответствии с диспозицией войска были разделены на три части и резерв. Правое крыло под общим командованием генерал-поручика Павла Потемкина составило три штурмовые колонны, перед которыми была поставлена задача - овладеть Старой крепостью. Три штурмовые колонны левого крыла под общим командованием генерал-поручика А.Н. Самойлова должна была захватить Новую крепость. Третья часть войск под общим командованием генерал-майора О.М. Дерибаса должна была штурмовать крепость со стороны Дуная. Она также была разделена на три колонны.
В 5 часов утра 11 декабря был дан сигнал к штурму.
Несмотря на жестокий огонь, штурмующие колонны в темноте
подошли к контрэскарпу (передняя отлогость внешнего рва
укрепления), забросали фашинами рвы, стремительно спустились
вниз и, приставив к валу лестницы, взобрались на него. В
некоторых местах высота стен была настолько велика, что
пришлось под огнем противника связывать лестницы и последние
метры вала преодолевать на штыках. На внешних укреплениях
крепости закипел беспощадный рукопашный бой. К рассвету
русские войска захватили вал, и турки вынуждены были
укрыться внутри города. Открыв ворота и получив
подкрепление, Суворов перенес бой на улицы Измаила.
"Жестокий бой, продолжавшийся внутри крепости, через шесть
часов с половиною наконец решился в новую России славу.
Мужество начальников, ревность и расторопность штаб- и обер-
офицеров и беспримерная храбрость солдат одержали над
многочисленным неприятелем, отчаянно защищавшимся,
совершенную поверхность, и в час пополудни победа украсила
оружие наше новыми лаврами", - писал Суворов в своем рапорте
Потемкину.
В ожесточенном сражении за крепость погибло более 26 тысяч турков. В плен взято около 10 тысяч человек, захвачено 250 орудий, 347 знамен, большое количество военных запасов, продовольствия и другого имущества.
Потери русской армии составили убитыми и ранеными более 10 тысяч человек, в том числе 317 офицеров из 650 участвовавших в штурме.
Измаил дымился в развалинах. Солдаты бродили по пепелищам, скликая товарищей.
Только один человек ушел из Измаила. Он принес великому визирю весть о падении непобедимой крепости.
Здесь перед штурмом османской твердыни на Дунае встретились на одном корабле, а затем отличились храбростью в баталии четыре человека, принявшие впоследствии самое прямое участие в создании и развитии Одессы: Дерибас, Ришелье, Деволан, Ланжерон.
Феликс КАМЕНЕЦКИЙ.
* Слова Жуковского.
К оглавлению | Вверх | Подшивка |