Номер 46 (533) , 17.11.2000

К оглавлению

(Рассказы деда Гедалия)

(Окончание. Начало в ## 42, 43, 45.)

Это уже было в эвакуации после того, как ея и наш Нюмчик пошел в ополчение защищать Москву. И если бы ему не морочили голову с отсрочкой и сразу же взяли, как он хотел - с друзьми-комсомольцами, то, может быть, было бы героев-панфиловцев на одного больше. Так, Манька Розенфельдиха вдруг вспомнила, что ея Нюмчик в детстве мечтал о собачке. Но тогда, как так, в интеллигентной семье, где папа - юрыст, а мама - миникюрша-надомница - и вдруг в доме собака! Это значит, что пропала скрыпочка и появилася у ребенка грязь под ногтями - такого она, миникюрша-интеллигентка, просто не выдержит. И мальчик в доме, где папа - юрыст, а мама, я тебе уже сказал кто, рос как круглый сирота. Ребенок без животных в доме - таки да круглый сирота при живых родителях. Так когда Нюмчик уже геройски воевал на фронте, к ней приблудилася какая-то беспородная дворняжка - она ей делала лужи под самую дверь. Розенфельдиха гнала, гнала этого кабысдоха, а он ей стал делать не только лужи под дверь. Так она плюнула и приютила его, чтобы научить пса личным примером хорошим манерам, она же не тяп-ляп, а интеллигентка-миникюрша. Так эту собачку, что Манька Розенфельдиха взяла до себя, чтобы дать ей хорошее воспитание, но без музыки, с нас уже хватит: "И пусть у ребенка, наконец, уже будет в доме собачка. Ныхай только война скорее кончится, и Нюмчик со своими товарищами по войне вернутся живыми и здоровыми - я уже готова на все!" - никак не могла назвать собачку. Собачьим именем не назовешь - как-никак друг человека, тем более, раз влился в интеллигентную семью, где папа - юрыст на фронте, а мама - миникюрша-надомница, а днем рабочая Саларгэса. А хорошим именем назовешь, так обидешь кого-то из наших соседей. За одного могут все обидеться. А этого Розенфельдиха не хотела, и мы всем двором не хотели, потому что мы жили всем двором, как одна семья, маленьким Советским Союзом. А тут как раз Рузвельт пообещал нам открыть второй фронт. Ты знаешь, кто такой Рузвельт? Рузвельт - это у них там в Америке был такой президент. Хитрован, умница! Всем теперь нашим президентам с ним не сравняться - он же все время думал о своем народе. Так этот Рузвельт наобещать наобещал, а открывать второй фронт сам и не собирался. И хотя у Маньки, мадам Розенфельдихи, нервы и железные, как-никак миникюрша имела дела с теми еще дамочками, но и у нея нервы не выдержали: "Пока этот дэкойтэке президент (дэкойтэке - это все знают у нас: человек с резким запахом от самого себя), так пока он не откроет второй фронт, я этого паршивца пэса буду называть ему назло по-американски - Джони! Ты не помнишь, вы все еще были маленькие, а Рузвельт таки тянул с этим фронтом. Он не хотел, чтобы его солдаты на войне, не дай Бог, погибли - вот тебе дэкойтэке президент! А когда он уже наконец открыл второй фронт, собака уже привык к своему имени Джони и вел себя, как американец и даже хуже - он со всеми своими четырьмя ногами залезал на стол. А делал пэс это всегда, а особенно, когда она получала офицерские пайки и американские посылки за сынулю Нюмчика и мужа юрыста - командиров Красной Армии. Второй фронт дэкойтэке-президент не открывал, а посылали нам взамен посылки - "нате вам". Правда, в них помимо всего была маленькая плоская кругленькая коробочка с мясным фаршем. Эта коробочка предназначалась американскому солдату за раз, на один присест. А у нас ея делили на всю семью и нюхали целую неделю. А если семья большая, то не всем и нюхать доставалось. Почему я знаю? Я за трех сыновей своих - командиров Красной Армии получал посылки, мы же всеми семьями жили одним кагалом... Потом в таких же коробочках в нашей мелихе продавали гуталин. Все хотели прийти к счастью в начищенных сапогах. К счастью вообще в сапогах не идут... До самого открытия второго фронта и всю войну мадам Розенфельдиха - наша Манька выводила каждое утро свое беспородное чудовище на поводке, как это было принято до войны, особенно в интеллигентной семье, где папа - юрыст, а мама - миникюрша-надомница, и взывала до своего пэса дрожащим от холода голосом, в ночном халатике (если у нея был веер, то сохранился и халатик) и в пепелетках на голове: "Джони, ты уже? А что ей мог ответить собака с американским именем? Он только пристроится, а она его отвлекала своими вопросами: "Или ты решил с этим потянуть, как твой дэкойтэке-президент со вторым фронтом? Будь хоть ты хорошим - стань под дерево и подыми лапку! Второй фронт открыл-таки Рузвельт. Рано или поздно. Поздно! Ея сына Нюмчика не стало... Он погиб на самолете... Собачку Джони не переименовали. Джони сам не захотел - обиделся на своего президента. А ея муж юрыст, майор гвардейских минометов узнал, что их сынуля погиб а неравном бою виртуозом-истребителем, он задал гитлеровцам такого жару из своих гвардейских минометов, что можно было второй фронт и не открывать. Фрицы их боялись страшнее чем что. Это же "Катюши"! Но это все уже случилось потом. В каждом деле должны быть виртуозы. А когда война кончилась, все живые обратно съехались в свой двор. А Джони со своей интеллигентной семьей, где папа - юрыст и уже подполковник гвардейских минометов и мама - миникюрша-надомница, ударница на стройке Саларгэса, назад во двор поселяться не захотел... А когда мы ея похоронили, нашу Маничку Розенфельд, не стало и Джони. Он неделю сидел на ея могиле, сковчал, сковчал и там же сдох, как умер... Видно, не зря Розенфельдиха не хотела пэса назвать собачьим именем... А папа-юрыст - это все, что осталося от интеллигентной семьи - теперь живет, наверное, где-то там, за границей, где его по-настоящему ценят, как гвардейского командира Красной Армии и сильно чтут, как отца летчика-героя, действительно виртуоза Поганини, но воздушного боя. Ведь сам светило Столярский Петр Соломонович, а не какой-нибудь бандит с большой дороги лично сказал, что Нюмчик наш нам всем себя еще покажет... Я не такой глухой, чтобы всего этого не видеть. Виртуозов надо ценить в любом деле и лучше у себя дома. Каждый должен сыграть своего Брамса-Швамса... Что? Что-то не так? Если не так, то только у нас. Что, я не прав? Я назад, кажется, прав.

Сергей МАНН

К оглавлению	Вверх	Подшивка