Номер 33 (520) , 18.08.2000
К оглавлению номера
К оглавлению


В конце 1998-го - 1999 года в исправительных учреждениях Одесской области проводился литературный конкурс среди осужденных, посвященный памяти американского писателя О.Генри. И хотя данное мероприятие привлекло самое пристальное внимание со стороны средств массовой информации, все попытки издать отдельный сборник конкурсных рассказов не увенчались успехом. Отказали в этом и литературные издательства, и такие уважаемые фонды, как "Международная амнистия", фонд Солженицина, и, в конечном итоге, отказала американская общественность в лице газет "Вашингтон пост" и "Нью-Йорк таймс". Поэтому, от лица осужденных Одесской области и от себя лично готов выразить действительно искреннюю благодарность редакции газеты "Реклама "Порто франко" за возможность предоставить на суд читателей, пусть хоть и в отрывочном варианте, некоторые работы, полученные в рамках конкурса О.Генри, Надеюсь, что по прочтении строк, написанных в местах заключения и обретших свободу на страницах газеты "Реклама "Порто франко", некоторые учреждения и предприятия, а также общественные организации сочтут для себя возможным оказать помощь в издании сборника и таким образом достойно почтив память писателя О.Генри. По крайней мере на это очень хочется надеяться.

И.СЕРБИН, автор конкурса О.Генри среди осужденных.

P.S. Остается только добавить, что все средства, полученные от публикации конкурсных работ, пойдут на закупку продуктов питания и средств личной гигиены для осужденных УИН Одесской области.

В.Измайлов (ст. 229, ч. 2-3, г. л/с)

ВЫБОР

Рассказ-быль

Пашка стоял на самом краю. Он смотрел вниз на непривычную суету двора, в этот предвечерний час обычно безлюдного и тихого, с высоты двенадцати этажей достроенной, но еще не сданной жильцам современной "свечки". Он отрешенно смотрел на сновавшие туда-сюда фигурки людей, которые не могли уже чем-то ни помочь ему, ни что-то изменить. На до боли знакомую, складную фигурку Ленки, бежавшую через двор к нему. Его Ленки. С которой связано в этой, такой короткой жизни, так мало и так много. Он различал ее голос, беспрерывно доносивший до него одно только слово, непривычно искаженное расстоянием, отчего казалось жалобным и протяжным:

- Паш-к-а-а!..

...Пашка приближался к ним, не спеша и все заметней прихрамывая. Все мосты сожжены, вернее, почти догорели, и возврата нет. Да он и не желал его. Вот она, последняя черта, рубеж, его, Пашкин, Рубикон, еще есть возможность изменить все, что ждет в недалеком будущем. Но ничем и никогда не изменить того, что осталось в прошлом, того, что пеплом дотлевало в выгоревшей Пашкиной душе.

Кот встречал его наглой, самоуверенной улыбкой, небрежно развалясь на детской, явно не по его комплекции, скамейке.

"Маска, - подумал Пашка. - Маска, за которой и невооруженным глазом угадывались растерянность и испуг. Вряд ли бы я, случись быть на его месте, чувствовал себя так беззаботно и благодушно. Но это не сцена - это жизнь, и за все в этой жизни надо платить."

- Неплохо выглядишь, Пашка, - начал вместо приветствия Кот. - Мне передали, что ты звонил. Я так понял с твоих слов, что в милицию никто не заявлял.

- Да что ты, Кот, какая милиция, - парировал Пашка. - Вроде взрослые люди - и милиция. Она может появится, но позже, а сейчас совсем ни к чему.

- Не понял, - раздраженно произнесла маска Кота.

- Видно чудес все-таки не бывает, - не удержался и съязвил Пашка. - Я смотрю вы не в полном составе. Кого же это не хватает? А, Псюхи. Вот сукин сын. А я все шел и гадал, кто же это оказался среди вас самым умным.

- Ну, ладно, ты, придурок, - маска сброшена. - Звал поговорить - говори, а то у нас дела поприятней найдутся.

- Да нужно ли мне с тобой разговоры разводить, умник, а что Псюха явно умнее тебя оказался, так сейчас сам убедишься.

Пашка стоял метрах в двух от Кота и, не торопясь, спокойно достал из-за спины внушительный корпус "токарева". Он несколько мгновений смотрел поверх мушки пистолета в округлившиеся от изумления Котькины глаза, читая в них растерянность и страх, на его раскрывающийся по-рыбьему рот, который не в состоянии был выдавить ни слова, и чувство брезгливости уступило место сдерживаемому Пашкиному гневу.

- Вот и все, Кот, - произнес Пашка и нажал на спуск. Выстрел прозвучал громко и раскатисто, долго отдаваясь эхом в замкнутом пространстве двора. Он повел стволом в сторону замерших от ужаса Сома и Шамана, еще не успевших осмыслить, что произошло, а тем более, что произойдет дальше. Снова выстрел и выброшенный сноп огня. Затем еще и еще. Пока металлический щелчок не напомнил ему, что магазин пуст, и все кончено. Кончено, но только не для него. Ему еще предстоит совершить свой самый тяжелый и главный шаг. Пашка выпустил из рук ставшее уже ненужным оружие и, стараясь не смотреть на тех, кого он еще совсем недавно так ненавидел и кто силой вырвал из него все самое ценное и дорогое ему, повернулся и медленно побрел к зданию двенадцатиэтажки...

- Паш-к-а-а! Паш-к-а-а! - в который раз уже докатывался до него знакомый голос, вырывая из прошлого в суровое и до конца предопределенное настоящее.

Пашка еще раз скользнул взглядом по ракинувшимся у его ног кварталам родного города, вдохнул полной грудью свежий, наполненный запахом леса и хвои воздух и, приветливо помахав рукой бежавшей внизу Ленке, шагнул ей навстречу, в пустоту.

К оглавлению номера Вверх Подшивка
К оглавлению ВверхПодшивка