К оглавлению

(Окончание. Начало в # 28.)

Через год Лиза вернулась в ставшую уже родной семью мамы Надежды. Снова получала ту же любовь, что и рiднi дiти, снова возилась с младшими сестренками - послушной Тамарой и неслухом Марийкой. Маленьке бiсенятко, получив за неслухнянiсть по попке, кричало: "Ось пiду та кажу усiм, що ти жидiвка!". Лиза, вернее, в то время Валя, протестовала: "Не жидiвка я! Я хрещена!".

А мать говорила: "Ти, дочко, нiколи не помреш, твiй <219>врейський Бог тебе не приме, бо ти хрещена, а Бог христянський не вiзьме <219>врейку".

Почти 7 лет прожила Лиза в семье Надежды, в своей семье, семнадцатилетней девушкой уехала в Одессу искать родню. Нашла брата отца - дядю Григория и поселилась у него. Вскоре устроилась на работу, вышла замуж, родился сын. И снова у нее на руках было двое малышей - свой сыночек и двоюродный братишка Ромка, которому было от роду всего 2 недели, когда Лиза пришла в дом к дяде. Обоих - и крохотного сыночка, и бутуза Ромку - кормила она своим молоком. Но за новыми хлопотами в новой семье не забывала она о маме Надежде. И в селе, помнили и всегда ждали свою Валю. Когда малышу исполнилось 5 лет баба Надя забрала внука к себе набраться здоровья на чистом деревенском воздухе. Любила его, могла 18 км протрястись на бричке за мочеными яблоками, бо дитинi схотiлося яблучка. Зятя тоже любила, помогла со свадьбой в городе, а затем устроила свадьбу и в селе, с фатой, с благословением. Про зятя Надежда и сестрички говорили: "Дуже гарний, дуже добрий чоловiк, хоча, правда, з жидiв..."

И в этом была вся бесхитростная философия любящего мужественного сердца Надежды - простой женщины, умевшей спасать и любить.

В 1956 году не стало мамы Надежды, в 1989 году - старшей сестры, глухой Гали, которую Лиза забрала к себе в город...

Каждый год ездила Лиза в село справлять поминки по своей маме, дала денег на ограду сельского кладбища, чтобы не бродили по нему деревенские коровы, не чесали бока о памятнички и кресты...

Память своей первой матери, отца, сестер, братьев, бабушки Лиза увековечила сначала на памятнике в Одессе, а затем их имена она вписала на большом памятнике жертвам ХОЛОКОСТА, установленном в Сан-Франциско, куда Лиза с мужем и детьми (у нее родилась еще и дочь) уехала 21 год назад.

А днем их поминовения, не зная точно других дат, считает 23 октября - день начала уничтожения евреев в Одессе, где, по подсчетам комиссий, работавших после войны, погибло не менее 350 тысяч человек - женщин, стариков и детей.

Замуж Лиза выходила как Валентина Ивановна Панченко и уезжала под тем же именем. Только когда получала в США гражданство снова стала Лизой Мабер.

Связь с семьей Лиза не прерывает, пишет, шлет деньги (на дом, на корову), посылки. Вот за упаковкой очередной посылки застал ее в магазине, где она работает, какой-то человек, расспросил о судьбе и ушел. А через несколько дней появился снова и сказал, что ее покойной маме Надежде могут посмертно присвоить почетное звание Праведницы Мира, и предложил Лизе поехать в Одессу и вместе с сестрами Тамарой и Марией посадить в ее память березку на аллее Праведников Мира, на аллее, которую справедливо было бы назвать Аллеей Героев-Интернационалистов. Ехать хотелось, и ехать было страшно: "Неграмотная я, всего два с половиной класса успела окончить". Но помог брат Рома, приехал вместе с Лизой из США, съехались и сестры - Тамара с Марией, сын Тамары, дочери покойной Гали (близняшки - крестницы Лизы) и самое младшее поколение, для которого война - это сюжет очень старых фильмов.

И березка была посажена, и пресс-конференция в Золотом зале Литмузея прошла (см. "И пусть еще одна березка зеленеет, "РПФ" # 27) и пели, и танцевали во дворике литкафе, как на народном гулянье. И каждый думал: "Да не оставит никого из нас Надежда".

Елена КОЛТУНОВА.

К оглавлению	Вверх	Подшивка