К оглавлению

(Рассказы деда Гедалия)

НЕ НАДО СКАЗАТЬ ЗА ТО, ЧТО ЖИЗНЬ ТЕМ И ХОРОША, ЧТО ЕЯ ЕЩЕ ХУЖЕ УЖЕ СДЕЛАТЬ НЕ МОГУТ

Мало родиться в рубашке, надо в ней и нераздетым прожить! Одним словом, если хочешь жить сегодня, не откладывай на завтра - или я что-то перепутал? Но мало того - все хотят еще жить хорошо! Плохо жить столько лет - никак не привыкнут. А плохо жить - это таки да плохо. И кого ни спроси, никто не хочет иметь цурес. Цурес - это что, цымис? Или я опять что-то перепутал?

...Я помню раньше, после войны, у нас на хуторе была участковый врач доктор Гершман. Доктор не доктор, а в своем деле она была настоящий профэссор. Так здоровые симулянты ея к себе не вызывали, а только настоящие больные, потому что, когда она приходила по вызову, она не спрашивала больного: "Что? Вам, может, что-то болит?" (Потому что некоторые даже настоящие еще живые больные начинают рассказывать не за свои болячки, а за болячки всей нашей мелихи, а ея из-за этих типов, как ты понимаешь, не так просто и вылечить. У нея то одна хроническая болячка, то другая "развитая", и никто уже не знает, какая из болячек хуже. Бедная мелиха! Что в ней только не строили: то то, то это. Я понимаю, со стройки удобнее взять, теперь и я кумекаю, почему социализм - это прежде всего учет: чтобы знать, сколько же еще осталось...) Так доктор Гершман посмотрит туда-сюда, сама скажет, что болит (человеку можно - стране опасно) и выпишет нужную микстуру. А если уж она говорит: "Две капочки в нос!" или куда еще в другое место, то надо две капочки, а не одна или три: одна не поможет, а три - можно просто умереть. А у этих только одного чугуна сто пудов на душе населения. Так это кто ж такое выдержит? Не говоря уже про другой победный груз!

...Так на фронте Гершманша была начальником военного госпиталя. Ея слушались все генералы, что бы она им не сказала (или оне не хотят быть здоровыми?). Плох тот генерал, который не хочет быть здоровее солдата. Припишет Гершманша клизму, оне: "Есть!" - и пешим строем в процедурную, кому, правда, перед операцией, а кому, правда, после пьянки. А еще в то время, когда все люди как люди, а она полковник, врач и вдобавок еврейка! Это как сейчас мышка-скрипачка. Ты когда-нибудь видел, чтобы мыша играла на скрипке? Но в своем деле она была настоящий живой Ойстрах. За ея руки, кто у нея лечился и не умер, готовы были ей ноги мыть и воду пить. Что она ими только не вытворяла, она с того света людей вытаскивала. Одним словом, руки у нея были таки да золотые! А сама на вид такая маленькая, я бы сказал - плюгавенькая, а знала все болячки назубок. Откуда она их знала - я не знаю, но знала их, как все свои пять пальцев, и, заметь, при этом не боялась каждый раз вымыть руки на глазах своего больного. За это все на нея пышалися. А я тебе скажу, почему, и не только поэтому! Надо учиться один раз, но по-настоящему, тогда не надо будет учиться, учиться и неизвестно еще сколько...

А когда она умерла, пусть земля ей таки да пухом будет, ея хоронили не только целой лечебницей и разом всем хутором, все больные и здоровые, но и целая колонна фронтовиков, кому она не дала стать героями посмертно (сегодня можно получить посмертно только зарплату или пенсию, но тут ни Гершманша, ни сам Бог не поможет). Так фронтовики пришли, что с кем: кто с палочкой, кто на костылях, а кто и так просто - на своей машине, но все в военной форме и со своими регалиями: с настоящими медалями и боевыми орденами, в начищенных пуговицах и сапогах! (Ты теперь часто можешь позволить себе увидеть начищенного военного? Им даже форму сделали в пятнах - так среди людей и ходят.) Что говорить? Венков было море. Цветов - два моря, чтобы не сказать больше. А какие были надписи на венках! Скажу прямо: "От всей души!". Люди тогда уже не боялись назвать ея по имени, а звали ея - Циля! Так на одном венке было написано русским по черному: "Дорогому полковнику Циле от всего Генерального штаба". И, заметь, все это золотыми буквами.

Похороны были такие пышные, что мог бы позавидовать любой живой, кто еще не совсем умер, или которому угрожают из-за денег или еще почему. Их для этого или подстреливают, или ненароком учиняют какую-нибудь катастрофу, прямо на ровном месте. К слову, похорон становится чаще, а этих, кого подстреливают, меньше не становится. Раньше была одна организация, помню, стреляла всех, а теперь их столько, и все стреляют друг дружку.

Сейчас, вправду, время другое, не потому, что антисемитов не стало, а просто все евреи уехали. А что, антисемит внешне не человек? Если как посмотреть, то очень даже внешне похож и на хорошего человека, и внутренне уехать тоже мечтает, как все нормальные люди. Вот распродаст мелиху, соберет еще денег и уедет. А те евреи, что еще не уехали, оне разве евреи? Оне идиеты! Правда, те, кто уехал, так их там просто за евреев не считают: "О, русские понаехали!". Так я уже не знаю, кто из них идиет: те, что уже уехали, или те, кто еще думает!..

Вот я и говорю: мало родиться в рубашке, надо еще и нераздетым прожить. Одним словом, если можешь жить сегодня, не откладывай на завтра! Но все еще хотят жить хорошо, а что в этом плохого? Плохо жить - плохо! И правильно, что никто не хочет иметь неприятности. Потому что просто хорошо лучше, чем очень плохо. Это - как две большие разницы, как цымис и цурес! Что, не так? И еще какие! Или я опять что-то перепутал?

Сергей МАНН.

К оглавлению	Вверх	Подшивка