К оглавлению

3. СГОВОР

"Без пяти минут министр", так он любил себя называть, пришел не с пустыми руками: мясо для шашлыка и все необходимое было спрятано в плетенную корзинку, очень популярную в дачных местах. Большой милицейский начальник привычными движениями стал разжигать костер, устанавливать треножник, нарезать мясо...

Дипломат, не теряя времени, собирал хворост. О деле - ни слова. Время от времени заместитель министра задавал вопросы о работе американской полиции, не подозревая, что когда-то второй секретарь посольства США служил в ФБР и не по наслышке знал о ее деятельности.

Вскоре аппетитный запах шашлыка, политого специями и грузинским вином, стал своеобразным сигналом, что пора плотно заправиться и серьезно поговорить.

Полковник Спиридонов, рассказывая обо всем этом Шахназарову, листал документы, изредка поглядывая на помощника генсека. Иван Семенович не заметил, как все мрачнее становилось лицо Шахназарова, как он нетерпеливо стал ерзать в своем кресле и как его крупный армянский нос сделался почти багровым. Вряд ли Спиридонов мог себе представить, что Шахназарову хотелось прервать доклад не в меру ретивого гэбиста и выставить из кабинета, но высокое положение и профессиональная выдержка этого не позволяли. Он решил выслушать полковника до конца, а заодно прощупать его информативную базу.

...Американец встречей был доволен. Его усилия не напрасны; смущало лишь одно обстоятельство: советские чиновники высокого ранга требовали больших денег.

Заместитель министра пил сухое вино стаканами, от которого немного раскраснелся и как будто повеселел. Американцу, напротив, становилось не по себе. Вино ему казалось слишком крепким, и он, боясь потерять над собой контроль, перестал пить, однако, чтобы не обидеть партнера, усердно чокался.

Спустя три часа, дипломат покинул Подмосковье. На следующий день, утром, второй секретарь посольства США уже докладывал поверенному в делах (посол в то время находился в отпуске) о своих переговорах с русским министром.

К сожалению, полковник Спиридонов больше ничего сказать не мог. Это все, что ему и его людям удалось выяснить. Шахназаров сиял. Его умные глаза улыбались, излучая доброту и заботливое участие.

Помощник "самого" крепко пожал руку Спиридонову, теперь наверняка рассчитывавшего на генеральские погоны. Но не успела за Иваном Семеновичем закрыться дверь кабинета, как Шахназаров велел вызвать генерала Ильина. Через полчаса молодой чекист, сделавший головокружительную карьеру благодаря хозяину этого кабинета, стоял перед Шахназаровым, не смея дышать.

"Старого осла Спиридонова с почестями отправьте на пенсию", - только и всего сказал всесильный "перестройщик".

...Пятая авеню не даром считается центром Нью-Йорка. Чтобы в этом убедиться, надо лично побывать в столице мира. Но так как большинство читателей при все желании осуществить такой вояж не в состоянии, прошу поверить автору на слово. Теперь по существу: на этой улице, причем неподалеку друг от друга, располагались офис Всемирной сионистской организации и штаб-квартира советской разведки. Нередко случалось: машина, в которой ехал бородатый с черной ермолкой активист какой-то еврейской организации, останавливалась напротив гэбэшной резиденции; и, только подойдя к массивным дверям, пассажир понимал, что ошибся. Между прочим, посетители штаб-квартиры такой оплошности не допускали.

Кажется невероятным, но факт: в один и тот же день, утром, 15 августа 1986 года, зазвонили телефоны в обоих учреждениях, фактически по одному и тому же делу. Вскоре из офиса сионистской организации выехал лимузин в аэропорт, в нем сидел руководитель финансового отдела Всемирной сионистской организации, направляющийся в столицу США. Через час подполковник Чистяков получил приказ отправиться в Вашингтон на важные переговоры, которые должны были проходить в советском посольстве.

В 18.00 по вашингтонскому времени в резиденции советского посла состоялась тайная встреча, продолжавшаяся всего 35 минут. В ней кроме банкира и уже известного нам подполковника Чистякова присутствовали первый секретарь советского посольства в США и ответственный сотрудник госдепартамента.

Американцы просили довести до сведения московского руководства, что они поддержат внутреннюю политику советского правительства и пойдут на существенные уступки во внешней. Банкир Всемирной сионистской организации вручил первому секретарю посольства чек на заранее согласованную сумму. Подполковник Чистяков, как бы между прочим, сказал: "В Большом опера "Дочь кардинала" отменяется; пойдет - "Аида". Эту загадочную для непосвященных фразу уразумели только два человека из присутствовавших на встрече - чиновник из госдепа и советский дипломат.

Этот своеобразный пароль придумали в окружении генсека. Горбачев вначале не понял, но когда ему объяснили суть, - одобрил. Говорят: все тайное рано или поздно становится явным. В основном это так и есть. С тех пор прошло немало лет, и мне представляется, что стоит и нашему читателю знать смысл сказанного тогда в Вашингтоне.

Известный французский композитор XIX века Ф. Галеви (1799- 1862) написал в 1835 году оперу, ставшую очень популярной. В России она была известна под названием "Жидовка"; после Октябрьского переворота 1917 года это произведение все еще ставили, но на афишах опера значилась, как "Дочь кардинала".

Незамысловатый сюжет, в основу которого легла трагическая история еврейского народа, и прекрасная музыка сделали оперу Галеви известной всей Европе. Авторы этого произведения, обращаясь к своим современникам и потомкам, призывали к веротерпимости и уважительному отношению к людям независимо от этнического происхождения; они еще раз подчеркивали тяжелое положение народа, лишенного своей родины.

Опера великого итальянца Верди (1813- 1901) "Аида" (1870 г.) в данном случае интересна в двух аспектах: во-первых, основная идея - любовь к родине и готовность сражаться за ее свободу и независимость; во-вторых, имя главной героини - Аида - несколько созвучно с самоназванием (на языке идиш) евреев - "аид". Следует отметить: опера "Аида", одно из лучших творений гениального композитора, по сей день ставится оперными театрами мира.

Таким образом, советское правительство за серьезные политические уступки и финансовые вливания соглашалось: евреи СССР имеют законное право на репатриацию на свою историческую родину.

Прошло несколько лет, и мир стал привыкать к переменам, происходящим в стране почти победившего социализма.

Правда, по-прежнему желающим репатриироваться следовало предоставить вызов оттуда, свидетельствующий о наличии там родственников. Однако к началу 1990 года пресловутый вызов превратился в обычную формальность. Неожиданно для самих себя у всех желающих уехать появились многочисленные родственники (тети, дяди, бабушки, братья...), о которых раньше никогда, разумеется, не слыхали.

В ОВИРе делали вид, что верят этим бумагам, а отъезжающие, прежде чем подать документы, всерьез заучивали имена и фамилии с неба свалившейся родни и даже, на всякий случай, сочиняли легенды.

Можно было видеть, как по вечерам автобусы, принадлежавшие кооперативам, останавливались у домов, и как члены семьи, груженные баулами, чемоданами и сумками, выходили на улицу, где уже стояли родственники, друзья, соседи и просто прохожие. Одесситы покидали родной город, лишаясь гражданства, жилья, а значит, права вернуться. И это также было предусмотрено. Установить дипломатические отношения не спешили ни Советский Союз, ни Израиль. Нужно было еще подождать. Тем временем заполненные автобусы направлялись к румынской границе, где их ждали...

А утром, войдя в трамвай # 3, я прочитал: "Жиды - вон". Слова эти, нацарапанные аршинными буквами, обжигали и унижали, однако мало кого возмущали. Пассажиры, в лучшем случае, делали вид, будто ничего не замечают. А жаль. Мы вместе прожили сотни лет, делили беду и радость, многие породнились или просто по-человечески дружили...

И. МИХАЙЛОВ

К оглавлению	Вверх	Подшивка