К оглавлению

Ежи Гоффман и его новый фильм стали настоящей сенсацией уходящего года, одновременно положив начало новому подъему польского кинематографа

В Украине фильм "Огнем и мечом" ожидали особо, поэтому не удивительно, что его премьера, прошедшая во время киевского кинофестиваля "Молодость", собрала полный зал Дворца "Украина" - 3700 мест! Ожидания подогревали и сенсационные вести относительно этого фильма. Первый польский фильм, который за пять месяцев проката вдвое превысил годовые сборы "Титаника" по Польше. Первый фильм в истории польского кино, на чье его производство был получен и лихо окуплен банковский кредит, доказав предпринимателям, что в национальное кино вкладывать выгодно и главное престижно. Наконец, это фильм, в котором Гоффман касается сложных событий польско-украинской войны XVII века, экранизируя роман Генрика Сенкевича, написанный с отчетливых украинофобных позиций.

Но в этом и заключалась вся интрига, с которой связано ожидание фильма в Украине: беспристрастно воссоздавая историю войны, Гоффман смещает акценты. Его фильм - это тоска по братству двух народов, история смелости и благородства, реальные исторические события и любовный треугольник между польским полковником Скшетуским, прекрасной шляхтянкой Геленой и украинским казаком Богуном. А главное - это фильм, который показывает украинское казачество в борьбе за независимость своей земли куда полнее, чем все "щирi укра╣цi" вместе взятые.

"Пойми старого врага - найдешь нового друга". Это и доказывал Ежи Гоффман, представ во время фестивальной премьеры и последующей пресс-конференции как поляк, благодаря которому два народа смогут по-новому взглянуть в свое прошлое, а затем - в будущее.

- Как вам удалось вопреки кризисной ситуации с отсутствием финансирования кино в Польше все же осуществить эту дорогостоящую постановку?

- Было время, когда в основном возникали трудности с цензурой, но не было больших трудностей с деньгами, потому что государство, если утверждало сценарий, давало деньги на постановку. Сейчас наоборот: цензцуры, слава Богу, нет, но и денег тоже. Мы создали фундацию, нам в этом помогали пресса и телевидение, которые поднимали тему экранизации романа Сенкевича. Но мало кто верил, что на исторический фильм пойдет молодой зритель, составляющий три четверти всех зрителей в Польше. Нам давали какие-то деньги для телесериала, некоторую сумму должен был предоставить Институт кинематографии, но это составляло лишь треть бюджета. Тут нашелся один "сумасшедший", абсолютно влюблонный в роман Сенкевича директор больших пивоваренных заводов, который помог нам деньгами, однако и этого было недостаточно. И наконец, появился один банк - это кредитный банк Польши. Он провел четыре опроса общественного мнения, и каждый из них говорил, что 90 % поляков хотели бы посмотреть такой фильм. После этого банк решился дать нам кредит вначале на 4,5 миллиона долларов, а затем еще на 1,5, но не как предприятию, а в личном, частном порядке. В связи с этим мне пришлось уйти на пенсию, оставить студию "Зодиак", мы заложили все, что у нас было, - свою квартиру, имущество... И сейчас я могу сказать, что фильм возник благодаря тем моим близким, которые ни на минуту не позволили мне отчаяться и усомниться, хотя все вокруг считали, что и я, и банк, который выделил нам кредит, просто сошли с ума. И когда в первые же выходные мы получили сводку, что фильм посмотрели 240 тысяч поляков, а через неделю - один миллион, мы поняли что из трех вариантов проката - оптимистического, среднего и плохого - осуществился первый. Мы должны были начать возвращение кредита в июле, а до 2000 года полностью рассчитаться с банком, но уже на пятой неделе проката мы смогли вернуть все деньги и получили письмо, в котором банк нас уведомлял, что наш кредит вместе с процентами погашен.

- Сколько составлял бюджет фильма?

- В общем бюджет составил 6,5 миллионов долларов. Но я хочу сказать, что за такие деньги уже сейчас в Польше фильм такого уровня не снимешь. Например, в настоящее время Кавалерович готовится к съемкам фильма, и его бюджет будет намного больше. Если я сейчас буду делать картину, то несколько банков будут стоять в очереди, поскольку банк, который выделил нам кредит, получил огромный промоушн. Девяносто с лишнем кинотеатров Польши после проката "Огнем и мечом" поменяли свои экраны и звуковую аппаратуру, поскольку они заработали огромные деньги. В Польше появились марки, какие-то школьные тетради с изображением героев нашего фильма, сигареты с его названием, даже был выпущен сорт крепкого пива "Богун". Мы показали, что вкладывать в отечественное кино выгодно, и это стало уже не просто успехом проката, а каким-то социальным явлением.

- Были ли у вас другие кандидатуры на роль Хмельницкого кроме Богдана Ступки?

- На роль Хмельницкого никакой другой кандидатуры не было. С тех пор как мы встретились с Богданом Ступкой, несколько часов провели за бильярдным столом, разговаривая об искусстве и не только, с тех пор я уже знал, что только он может сыграть Хмельницкого. Вопрос состоял лишь в том, решился ли Ступка сыграть в этом фильме. Но он решился, так как мы знали друг друга очень хорошо, и он понимал, что я не могу снять антиукраинский фильм.

- На церемонии открытия "Молодости" вам подарили портрет Хмельницкого. Что вы испытывали в тот момент, ведь, кажется, это выглядит так же, как если бы Никите Михалкову подарили портрет Басаева?

- Я бы портерт Басаева не повесил в своем доме, а портрет Хмельницкого повесил бы. Это был очень крупный и умный политик, очень большой полководец, и еще - очень трагическая личность.

- Ощущали ли во время съемок давление - творческое или внешнее - при работе над таким сложным исторческим материалом?

- Никто никогда даже во времена реального социализма не мог приходить ко мне на съемочную площадку и указывать, что я должен делать. Я их если надо посылал куда следует. Единственное давление, которое мы испытывали - это был режим сроков. Нам нужно было уложиться в 118 съемочных дней, иногда фильм снимался одновременно двумя группами. Был четкий и сжатый график работы. И последний съемочный день мы окончили ровно за три минуты до назначенного срока.

- Не кажется ли вам, что многие исторические события или персонажи показаны в фильме вразрез с тем, как это было на самом деле?

- Я не снимал учебник истории. Вы знаете, если изучать историю Англии по Шекспиру, так она очень отличается. Скажу вам одно: быть может настоящий Богун или настоящий Хмельницкий не были такими, какими они показаны в фильме. Но то, что сейчас в Богуна влюбились больше миллиона девушек в Польше, а другой миллион ребят хотят быть такими же смелыми как он, - для меня это важнее. Я снимал художественное произведение, обращенное к чувствам людей, а учебник истории - это другое.

- Какое ваше отношение к жестокости, которая показана в фильме?

- А почему не смущает родителей, когда их дети смотрят по телевидению фильмы, где жестокость на жестокости? У меня в фильме не убивают просто для зрелищности. Там, где этого требует художественный смысл или история, это показано так, как было. Было бы чудесно, если бы эта жестокость касалась только XVII века, но рядом с нами Югославия, Чечня и ничего, к сожалению, в природе человека не изменилось.

- В своей версии польско-украинской войны вы все же показали ее такой, как написано в романе Сенкевича. Вы не беспокоились, что фильм может быть воспринят как пропольский в Украине?

- Вы говорите, что я снял картину так же, как написал Сенкевич? Если бы я так сделал, то зритель на этот фильм просто не пошел бы. Видите ли, Сенкевич обращался к публике XIX века и написал этот роман для "подкрепления сердец". Я же снимал картину в совсем другое время, для другого зрителя, и скорее - для рефлексии. Мы все вместе потеряли какой-то шанс в истории: в первой половине XVII века Польша была самой демократичной страной в Европе, но в какой то момент это было потеряно. Моя картина не становится ни на одну сторону. Я снял этот фильм, как бы находясь сверху: польская и украинская стороны у меня похожи друг на друга, как две капли воды. Они схожи и в жестах, и в разговорах, и в поступках, и в пьянстве, а также в преклонении перед доблестью и честью, потому что ценили храбрость. Я снимал этот фильм, чтобы зритель сам видел достоинства и недостатки обеих строн: симпатизировал Богуну, понимал аргументы Хмельницкого, а не уходил лишь с гордым настроением: "Мы - поляки". Думаю, что в этом и заключается победа. Вы знаете, у нас в Польше тоже были те, кто говорили, что я снял антипольский фильм. Но мой фыильм не для них. Он не обращается ни к тем, кто у вас во Львове сжигали русские или польские флаги, ни к тем кто устраивали подобное в Польше. Их не переубедишь, и слава Богу, их меньшинство. Не поймут до конца этот фильма ни американцы, ни французы, ни канадцы - они не уловят отдельных исторических нюансов, но всюду были гражданские войны, всюду люди переживали одно и то же. А самое главное, что интересно всем, - это человеческие чувства. Все хотят быть такими же храбрыми и благородными, как герои этого фильма, и все хотят так же сильно и так же ярко любить.

Олег МЕЛЬНИЧУК.
Киев-Одесса.

На фото: Богдан Ступка в роли Хмельницкого.

К оглавлению	Вверх	Подшивка