К оглавлению

Михаил РЫБАК

ЗАПИСКИ ФОТОРЕПОРТЕРА

Много лет прошло с тех пор, как нет на капитанском мостике теплохода "Одесса" легендарного капитана Вадима Николаевича Никитина. Но сколько бы на "Одессе" ни менялось капитанов, как бы ни были они профессиональны, в какой бы порт ни заходила "Одесса", так или иначе ее капитаном помнят и считают Вадима Никитина. Помнят его моряки, портовики, большинство одесситов.
О Вадиме Никитине много писали в его звездные годы и в ненастные времена.
В моей памяти навсегда остались незабываемыми наши многочисленные личные встречи, а они были и деловыми (когда дело касалось публикации в газете), и просто дружескими, ибо в наших взглядах на жизнь, людей, на окружающую нас обстановку было много общего.
Впервые мы встретились в 1973 году на борту небольшого пассажирского теплохода "Аджария", куда совсем недавно Вадима назначили капитаном. В первый же вечер, когда судно покинуло Одесский порт и за бортом промелькнул наш родной маяк, мой старый друг старший пассажирский помощник Игорь Лукшин предложил:
- Пойдем на верхнюю палубу, я познакомлю тебя с капитаном. Оч-ч-чень интересный парень...

Дверь в капитанскую каюту почти не закрывалась. Входили штурманы, боцман, повар, директор ресторана, кто-то еще. И с каждым Никитин о чем-то беседовал, что-то советовал, а то и очень спокойным голосом приказывал. Тогда я понял, что "белому" капитану - капитану пассажирского теплохода - есть дело до всего, что каждый член экипажа - член большой морской семьи, глава которой (независимо от возраста) - капитан. Когда бортами судна ограничена вся территория Родины, для каждого дела служебные и заботы семейные решаются здесь, на этом ограниченном пространстве. И очень важно, когда рядом есть человек, который не только твой начальник, но и друг, который поймет тебя и, если нужно, в трудную минуту поможет. И понял я также, как много хлопот у "белого" капитана, которому, помимо экипажа, безопасности судоходства и прочих многих "мелочей", нужно постоянно заботиться о "живом грузе" - пассажирах. А они ведь бывают и не очень молодые, и не совсем здоровые, и даже капризные. Но важно избегать каких бы то ни было инцидентов...

Примерно через 10 лет после той первой встречи капитан Никитин привел в Одесский порт невиданный доселе по своей конструкции (закрытые палубы, на всех палубах - квадратные окна-иллюминаторы) белоснежный пассажирский красавец лайнер с огромными буквами на бортах: ОДЕССА. Его встречали сотни одесситов и сразу приняли новый теплоход как символ, частицу родного города. В большом, многоликом экипаже "Одессы" оказалось много знакомых моряков, и, конечно же, Никитин пригласил на новое судно самых достойных специалистов с "Аджарии". Так была создана капитаном Никитиным еще одна большая морская семья.

Именно тогда начинал проходить на практике морские университеты выпускник-судоводитель высшей мореходки Владимир Воробьев, который под руководством Никитина стал штурманом дальнего плавания высокой квалификации и, уверенно поднимаясь по должностным ступеням, достиг должности старпома у самого МАСТЕРА НИКИТИНА, а со временем (увы, уже после смерти своего учителя и друга, наставника и старшего товарища) был назначен капитаном пассажирского лайнера, хотя партийные функционеры, "пожиравшие" Никитина, еще долго не могли забыть Воробьеву его близости к "крамольному" капитану. Как и многим другим его соратникам. Пассажирскую службу на "Одессе" возглавил дипломатичный, интеллигентный Владимир Добродеев.

Матросами командовал неутомимый боцман с золотыми руками Виталий Грищенко, моряк от Бога, который в течение нескольких лет был награжден двумя орденами (в том числе самого высокого ранга - орденом Ленина).

Были награды и у капитана Никитина, но за все годы знакомства с ним (а это не менее четверти века) я видел на его кителях (и на повседневных, и на парадных) только один значок - капитана дальнего плавания. Скромными были не только одежда (хотя предельно аккуратная, всегда отглаженная) капитана, но и его поведение, отношение к людям, независимо от занимаемой должности. Красивый, стройный, мускулистый, с открытым лицом, умными проницательными глазами, он мог служить эталоном не только моряка, но и настоящего мужчины, о котором можно мечтать. А когда к белоснежному кителю надевал такой же белизны фуражку с золотым "крабом", выглядел сказочным морским волком, решительным и ловким, смелым и надежным. Все эти качества плюс непонятная начальству порядочность, мужская или просто человеческая гордость были чужды и неприемлемы как и партийным, так пароходским чиновникам того времени.

Когда "Одесса" ходила в круизы по Черному морю, был даже специальный рейс для журналистов. Смотрите, мол, пишите, что видите. И во всех газетах публиковались восторженные статьи, фоторепортажи, ибо было о чем и о ком говорить. На борту советского судна работал совершенно уникальный экипаж, в барах, ресторанах, каютах пассажирам преподносился невиданный у нас доселе сервис. Нет, это не слуги кланялись богатым или высокопоставленным пассажирам (как писал один мой именитый коллега, оставшийся до конца дней своих неотесанным провинциальным парнем), а гостеприимные хозяева принимали в своем прекрасном доме-корабле желанных гостей при высокой культуре обслуживания, умелом использовании во всех случаях того этикета, который нашим людям был неизвестен, а во всем мире считался совершенно обычным.

Мне приходилось бывать и в рейсах на "Одессе" (никакой показухи, всегда одинаково высокий уровень сервиса) , и на борту во время его стоянки у причала морвокзала. Заходил иной раз не по делу, а просто повидаться со своим другом Вадимом. Дверь в капитанскую каюту была, как правило, приоткрыта. В ответ на мой стук раздавалось громкое: "Входите!" Пройдя небольшую прихожую с рабочим столиком, захожу в просторную каюту. Вернее, в гостиную, ибо из нее в спальный (жилой) отсек - отдельный вход. У массивной двери лежит черная красавица овчарка.

Увидев меня, овчарка зашевелилась, заворчала, а из глубины спальни слышу голос Вадима: "Кто там?"

- Это я, Миша Рыбак.

- Заходи в салон, отдыхай, я скоро буду. На столе сигареты, зажигалка. Только не вздумай выходить без меня - Баруд не выпустит.

Я усаживался на мягком диванчике, и, пока под взглядом Баруда просматривал иллюстрированные журналы, курил, стюардесса (я был для нее не посторонним, а другом капитана) приносила чашечку кофе. Вадим появлялся внезапно, свежий, румяный, только что из-под душа, в легком спортивном костюме. Так бывало в спокойные дни стоянки судна, в выходные. А если в этот день, пусть даже вечером, судно уходило в рейс, Вадим выходил в салон одетый по форме, и тут же начиналась работа: вызывались или сами приходили представители разных служб, раздавались телефонные звонки с берега, и даже Баруд, понимая обстановку, тихо уходил в жилой отсек, как бы чувствуя, что люди будут входить и выходить, а он мешать не должен.

Баруд стал другом Никитина почти со дня своего рождения в 1974 году, когда Вадим Николаевич был капитаном "Аджарии". Подаренного щенка немецкой овчарки Вадим Никитин воспитал в самых благородных морских традициях. А через год Вадим Никитин взял с собой Баруда в Англию на приемку "Одессы", на котором вместе ходили во все рейсы. Но все живые существа смертны, и в 1984 году ушел в мир иной красавец Баруд. Тогда и появился на "Одессе" молодой щенок Арно, который был также предан своему другу-капитану, но который, к сожалению, пережил Вадима Никитина.

К оглавлению	Вверх	Подшивка