К оглавлению

Джо ФРУМ

НА МОЛДАВАНКЕ "фрейлекс" ТАНЦЕВАЛИ

КОРЕННЫМ ОДЕССИТАМ ПОСВЯЩАЕТСЯ

Как-то, возвращаясь из гимназии, Мотя со своим закадычным приятелем Жорой направились на улицу Надеждинскую. Им стало известно, что на втором этаже огромного особняка, стоящего в нескольких метрах от моря, открылись классы балета мадемуазель Дюплесси и танцуют там такие девчонки...

Через полчаса ребята, раскрасневшись от быстрой ходьбы, уже стояли перед высокими, настежь распахнутыми окнами, из которых доносились звуки рояля.

Мотя, хотя и был долговязым парнем, мало что смог разглядеть. Выручил Жора, став в позу "коня". Мотя проворно взобрался на спину друга и только тогда увидел ее, одну- единственную на свете.

На самом деле девушку звали Хася, но слишком еврейское имя ей претило, поэтому обычно она представлялась: "Ася Яблонская". Что ж, звучит вполне респектабельно. Однако шила в мешке не утаишь. Многие знали, что Хася, премиленькая, с отменной фигурой и музыкальным дарованием, - дочь проститутки и сутенера.

Один из кавалеров ее мамы по кличке Маркиз оплатил учебу Хаси в престижных и дорогостоящих балетных классах молодой парижанки, в которых группа девочек из богатых семей обучалась классическим танцам, изысканным манерам и разговорному французскому.

Почти каждый день Мотя, иногда в сопровождении Жоры, стал бывать на улице Надеждинской и подолгу стоял у больших окон, не обращая внимания на холодный ветер, дождь, любопытные взгляды прохожих...

Ася покорила сердце моего кузена. Мотя, дождавшись будущей балерины, страстно целовал ей пальцы рук, крепко прижимал к своей груди, шептал нежные слова... Поздно вечером, возвращаясь домой, он говорил, будто сидел и зубрил "проклятую" латынь. Тетя Броха сочувственно качала головой, и в ее глазах появлялись слезы радости от усердия любимого сына.

Потом Мотя украдкой стирал свое испачканное нижнее белье и вскоре со счастливой улыбкой засыпал, надеясь увидеть свою ненаглядную еще и во сне.

Утром Мотя, как всегда, думал о том, что надо рассказать родителям, однако при одном воспоминании о маминых слезах молча уходил в гимназию.

А тут, как на грех, начались проблемы с французским, латынью и математикой. Ася, научившись бегло изъясняться на языке Дюма, готова была помочь.

Разумеется, тетя Броха и тем более дядя Борух ни о чем не догадывались, пока не случилось вот что. Мотя, пронюхав, что родители собираются в гости, пригласил Асю, или, как вы помните, Хасю, к себе домой позаниматься франацузской грамматикой.

К дому, где жили Глечики, подкатил экипаж, из которого выскочил возбужденный Мотя. Он галантно помог своей даме и с важным видом повел ее к себе.

Было бы полбеды, если б эту картину наблюдала вся Мещанская, но поразительную сцену засекли не по возрасту цепкие глаза бабы Фромы. Начался натуральный гивалт (шум, крик - яз. идиш. - Прим. пер.).

Баба Фрома была в девицах уже, чтоб не сглазить, более семи десятков лет. Многие годы она самоотверженно помогала тете Брохе по хозяйству, знала Мотю с пеленок и очень его любила.

Так вот, баба Фрома, не теряя времени, поспешила к парадному входу почти родного ей дома, но дверь ей никто не открыл. Тогда энергичная старушка мчится к "черному" входу - и все тот же результат.

Другая на месте бабы Фромы бросила это неблагодарное занятие, но не тут-то было. Она притащила стремянку, прислонила ее к окну Мотиной комнаты и на глазах изумленных мещан полезла вверх, позабыв о почтенных летах.

Мог ли Мотя такое предположить? Его заботило одно: нельзя терять ни минуты. Одному Богу известно, когда родители вернутся домой. Сперва Ася намекала на занятия французским, но, глядя на пылающие щеки юного ухажера, сдалась.

Тем временем баба Фрома, стоя на лестнице и крепко ухватившись за оконную раму, все видела. Десятки других обывателей смеялись до слез, глядя на бабу Фрому и представляя себе Мотины объятия.

В самый деликатный для молодых людей момент доброжелательная баба Фрома забарабанила по стеклу Мотиного окна...

К оглавлению	Вверх	Подшивка