К оглавлению

10 сентября 1999 года к украинско-молдавской (приднестровской) границе выдвинулись одесские учительницы-пенсионерки Лариса Анатольевна Лещинская и Лидия Ивановна Костанди. Первая из них в тот день еще не сняла траур.

Рассказывает Л.А. Лещинская:

- Спустя полтора месяца после похорон матери и мужа я решила в сопровождении моей близкой приятельницы посетить Приднестровье, где я выросла, где всю жизнь прожила моя мама и все родственники. Путь предстоял поездом пять с половиной часов до станции Кодыма, оттуда 32 километра маршрутным автобусом.

На границе Украины и Приднестровья вблизи сел Алексеевка и Слобода-Рашков наш автобус остановила украинская таможня. Забрав паспорта, нам с приятельницей предложили с вещами зайти в помещение и объяснили, что дальше наш путь прерывается и мы должны вернуться обратно в Одессу.

- Были какие-то претензии к вашим сумкам?

- Нет, не было, их никто не смотрел. Нам сказали, что разрешение на переезд границы надо было оформлять в Одессе.

- А для чего же они нужны, то есть таможенники на границе?

- Я не знаю.

- Нам еще скороговоркой зачитали какой-то якобы президентский указ и сказали, что надо было ехать через Рыбницу. Но это и дальше, и гораздо дороже, - добавляет Л.И. Костанди.

- До станции Кодыма было двадцать километров, - продолжает Лариса Анатольевна, - до моего дома в Приднестровье - двенадцать. Когда мы только подъехали уже темнело. Вокруг трассы с одной стороны - лесная посадка, с другой - поле с подсолнухами. Автобус Кодыма-Каменка был последним в этот день. Таможенники отправили рейсовый автобус, объяснив, что мы, не имея прописки Приднестровья и контрольного пропуска одесской таможни на проезд, не можем дальше двигаться. Я предъявила документ на домовладение в Приднестровье. На него даже никто не взглянул. Два прапорщика (мы пытались узнать их фамилии - но не тут-то было!), жестко глядя нам в лица, бессердечно выпроводили нас, приказав освободить помещение.

С тяжелыми сумками (там была еда на три дня и скромные подарки маминым односельчанам в память о ней) мы пошли куда-то через поле подсолнухов. К счастью, через некоторое время нашелся человек, который отвез нас в наше село к родному дому, где жила память о моей мамочке. Он просто объехал украинскую таможню, а на приднестровской (там его знали) сказал, что везет знакомых. Так закончилась эта коварная ночь - валидолом и болью в сердце. Но кто ответит за тот стресс, что мы пережили?!

В селах, где мы побывали в эту ночь, нам рассказывали о подобных и еще худших бесчинствах и очень удивлялись, что мы из Одессы, а не знаем, что делать в таких случаях.

Рассказ Л. Лещинской полностью подтвердила и Л. Костанди. (Кстати, не исключено, что на таможенном посту действовали не только таможенники, но и сотрудники других силовых структур. Ведь переходом границы ведают пограничники?)

Звоню в Черноморскую региональную таможню. Спрашиваю, нужно ли брать какую-то справку либо разрешение в Одессе, чтобы выехать в Приднестровье, и имели ли таможенники право так поступать с женщинами?

Что-либо комментировать по телефону таможенное руководство отказалось, рекомендовало "подать жалобу" и помнить об ответственности за клевету на таможенные органы.

О клевете не может быть и речи. Напротив, мы помогаем органам. Вот выявили самых злостных, наверное, нарушительниц границы и сдаем их (по их просьбе, правда) тепленькими. Будете их привлекать?

Или все же со своей братией разберетесь?

Борис ШТЕЙНБЕРГ.

К оглавлению	Вверх	Подшивка