К оглавлению

БРУКЛИН: В ЗАГАШНИКЕ У "РУССКОЙ" БАБУШКИ

(мафия в действии)

Прошла неделя беспокойного ожидания, никто Берту Львовну не потревожил за исключением сержанта полиции. Вот о нем следует рассказать более подробно.

Джон Белоу прекрасно говорил по-русски, поскольку это был его родной язык. Десять лет тому назад Иван Белов, женившись на киевлянке Эльвире Сигал, эмигрировал с семьей в США и поселился в Нью-Йорке. Двадцатичетырехлетний лейтенант советской милиции, имея некоторый опыт оперативной работы в органах МВД столицы Украины, пришел в муниципальное управление полиции Нью-Йорка и предложил свои услуги.

Вскоре Иван Белов, превратившись к тому времени в Джона Белоу, был зачислен в полицейское подразделение, опекавшее "русский" район Бруклина.

Жители подшефных улиц до поры до времени мало интересовались полицейскими патрулями, но как только что-то приключалось, все ждали помощи именно от этих парней.

А так - проехали, посмотрели, зачем-то затормозили, вышли из джипа, вновь поглядели, кого-то о чем-то спросили...

Берта Львовна на них особо внимания не обращала, и ей казалось, что и полиция ею не интересуется. Джон Белоу замечал всех. От его внимательного взора не ускользали ни степенные пенсионеры, ни шумные школьники. Но могла ли старая одесситка предположить, что сержант полиции за ней давно наблюдает?

И вот через несколько дней после бесплатного обеда в кафе "Русские баранки" в убогую квартирку Берты Львовны, где в одной комнате помещались и кухня, и гостинная, и даже спальня, пожаловал небольшой полицейский начальник. Белоу, поразивший тетю Бетю своим превосходным русским языком, стал распрашивать ее о житье-бытье, знакомых и родственниках. Но мы же знаем, что Берта Львовна была не промах.

Она без обиняков заявила в прошлом Ивану Петровичу, а ныне сержанту Белоу, что поняла, к чему он клонит. Джонни замолчал и даже насупился. Тетя Бетя наступала, заметив, что не желает быть завербованной американской разведкой. В ответ Белоу от души рассмеялся. А про себя подумал: "Ну и бабка, такую не проведешь".

Искренний смех блюстителя порядка немного успокоил бдительную гражданку, и она предложила полицейскому попить с ней чай. За немудренным угощением разговор оживился. Берта 2 Львовна рассказала бывшему соотечественнику о своей сокровенной мечте: устроиться на работу. Сержант на какое-то мгновение задумался, потом сказал гостеприимной хозяйке, что, возможно, сможет ей помочь.

Вот, пожалуй, и все беспокойство, какое пережила тетя Бетя после памятного вечера, проведенного в кафе Киселевича.

Прошла еще неделя. В тот день в Нью-Йорке была скверная погода: моросил холодный дождь и дул сильный ветер. Берта Львовна на улицу не выходила, хотя чувствовала себя одинокой и всеми покинутой. Правда, время от времени она кому-то звонила, что-то рассказывала, хотя догадывалась: ее слушателям все это неинтересно, поскольку они заняты собственными заботами.

Неожиданно в дверь позвонили. "Неужели Вероника?" - удивилась Берта Львовна. Взглянув в дверной глазок, она увидела улыбающееся лицо сержанта полиции. Как бы не поверив своим глазам, тетя Бетя еще спросила: "Кто там?" и, услыхав знакомый голос, проворно стала отпирать входную дверь. Это заняло не менее пяти минут, так как дверь закрывалась на три солидных замка, да еще всякие защелки.

Джон Белоу держал в руке небольшой букет алых роз. Тетя Бетя, увидев цветы, покраснела как девица, которую в первый раз в жизни привлекательный юноша пригласил на танец.

Галантно раскланявшись, - знай, мол, американскую полицию, - Белоу приступил к делу. К тому времени он выяснил о Берте Львовне все, что нужно было знать, поэтому вполне мог рассчитывать на успех. А надо заметить: тетя Бетя обладала удивительно тонкой, чуткой душой и добрым сердцем. Она стояла посреди своей комнаты-кухни, держа в руках цветы, растроганная от нахлынувших чувств и добрых предчувствий. И они не заставили себя долго ждать.

Сержант сдержал обещание. Он пришел сообщить бруклинской получательницы пособия радостную весть: Берту Львовну приглашают на работу.

Надо было видеть лицо нашей землячки. Вначале оно еще больше расширилось от удивленных глаз, готовых выскочить из орбит, и толстых губ, скривившихся не то в улыбке, не то...

Так и есть: из больших и все еще красивых глаз старой женщины потекли слезы. Она закрыла лицо руками, еще более покрасневшее от смущения из-за неожиданно свалившегося на ее седую голову счастья.

Тетя Бетя тепло, совсем, совсем по-домашнему обняла высокого и стройного сержанта американской полиции и крепко поцеловала его в щеку. 3

А еще через несколько минут Берта Львовна звонила своей подруге Веронике Харитоновне и взахлеб рассказывала, что ее, безвестную эмигрантку, приглашают на работу в колледж, правда, на какую должность, она сама толком не знает.

На следующее, утро Берта Львовна облачилась в лучший свой наряд, кстати сказать, подаренный ей на Пасху состоятельной прихожанкой близлежащей синагоги Ципорой Фукс. "Мои вещи, - сказала богачка на языке идиш, - обязательно принесут вам удачу".

Теперь вы понимаете, почему наша тетя Бетя спешила на собеседование с президентом колледжа в широченном китайском макинтоше двадцатилетней давности и в шляпе "прощай, молодость" местного производства.

Сержант объяснил, как следует ехать до нужной улицы и готов был оплатить стоимость проезда на такси, но тетя Бетя, ошалевшая от радости, необдуманно отказалась. И теперь ей предстояло проехать целых восемь остановок на метро, при воспоминании о котором мурашки пробегали по коже.

(Продолжение следует.)

К оглавлению	Вверх	Подшивка