К оглавлению

Во-первых, Симаров, невзирая на свой почтенный возраст (ему 85 лет), заводит зал с тихой, но мощной энергией, которой может позавидовать любой начинающий (и иногда продолжающий) деятель эстрады. Во-вторых, Симаров может быть занесен в книгу рекордов российской эмиграции, как человек, получивший звание заслуженного деятеля искусств России, живя за ее пределами. Это почти анекдотическая история.

На нашей родине как-то так с настойчивым постоянством выходило, что настоящий артист удостаивался значительной награды только после того, как отбывал в лучший из миров. Симаров именно так и поступил. В 1993 году он в очередной раз упаковал свои гастрольные чемоданы и отбыл в США на постоянное место жительства. И родина, действуя согласно давней традиции, в самом скором времени собрала необходимые документы, рекомендации и наградила Симона Исаевича почетным званием. И прислала ему на Брайтон удостоверение N 079, уведомляющее, что он действительно стал почетным деятелем искусств РФ. И вполне жизнерадостный Симон Исаевич, а не его безутешная вдова, показал мне эту красную книжечку с цветным фото под фиолетовой печатью с надписью "Президиум".

Симаров уехал из родной Одессы в 1993 году, "Моя аудитория уже давно здесь на бордвоке, - говорит он. - Недавно ко мне подходит человек и говорит, что был на моем концерте в 46-м году. И исполняет мой куплет. Бог мой, я за свою жизнь выучил и исполнил ну, может быть, тысячу этих куплетов. И успел забыть все. А он запомнил вот этот один, который слышал 50 лет назад!".

Я уже знаю людей, которые "продают" в эмиграции симаровские анекдоты как свежий товар. "Чтобы похоронить еврея, нужно десять человек. И вот три еврея оказались в пустыне, и один из них скоропостижно скончался. Его надо срочно хоронить, а их только двое. Один, прикинув, что помощи ждать неоткуда, говорит: "Яша, спокойно, ты и я - это двое. Я и ты - это четверо. И мы вдвоем - это шестеро. Они и я без тебя - это семеро, и с тобой - восьмеро. Так сколько нам не хватает? Двух человек. Так мы и есть эти два человека!"

Симон Исаевич говорит, что хотя для него всю его артистическую жизнь писали известные авторы, он всегда разбавлял их тексты своими анекдотами и фразами, большую часть которых перехватывал в одесском эфире.

"Сейчас не то, - вздыхает он, - а раньше, как там говорили! Ни в одном другом городе так не говорили, как в Одессе. На коммунальной кухне соседка говорит другой: "Марья Абрамовна, вы только что с улицы, как там?" Та отвечает: "Знаете, там такая грязь, как после дождь. Но сам лично дождь - не идет".

Симарову было 11 лет, когда его привели на сцену клуба с почти волшебным названием "Местран". Название расшифровывалось вполне прозаически - местный транспорт. На сцене клуба, расположенного в Овчинниковском переулке, работала эстрадная труппа "Серая блуза". В "Блузах" начинали свой путь многие известные артисты. Например, Миров и Дарский (Дарского потом сменил Новицкий). Симон играл роль младшего брата крупного болгарского революционера. Осваивая азы агитпропа, мальчик попутно учился танцевать, петь и даже занимался акробатикой. Симаров говорит, что освоил "разговорный" жанр одним из первых в стране. "Во всяком случае, еще до Шурова и Трудлера, - заверяет он меня. - У меня был пианист Миша Вакс, и мы с ним стали постоянно работать, когда мне было 14 лет. Ему было лет 20. Мы исполняли куплеты, тогда это было очень популярно".

- Что-то политического свойства?

- Что вы! Тогда не было никакой политики! Управдом. Баня. Магазин. Знаете, тогда же в каждом городе был свой репертком. Мы выступали в Киеве - несли программу в киевский репертком, в Минске - в минский. Был в Харькове такой популярный эстрадный писатель Марк Геллер. А харьковский репертком был одним из самых жестоких. Геллера резали постоянно. Так он написал стихи в манере Маяковского и подписал их - Маяковский. Репертком их пропустил. А потом обратили внимание, что первые буквы каждой строчки образовывали фразу: "Покупка реперткома. "Скандал был страшный! Об этом знала вся эстрада.

Перед войной Симаров уже был одним из известных в стране конферансье. Ему еще не исполнилось 25 лет, когда его выпустили на сцену московского летнего театра "Эрмитаж", где выступали только звезды первой величины: Шульженко, Гаркави, Смирнов-Сокольский. В эти же годы он работал конферансье с несколькими знаменитыми джазовыми оркестрами. После того как Сталин протянул полякам "руку помощи", из занятой гитлеровцами Варшавы на советскую территорию бежали многие известные джазовые музыканты. В Белостоке из них собрали два оркестра: один - Эдди Рознера и второй под управлением Генриха Гольда и Юрия Петербугского. Дуэту принадлежит авторство таких шлягеров, как "Синий платочек", "Утомленное солнце", "Помни обо мне", "Донна Клара". С ними и стал работать Симаров.

14 июня 41-го года оркестр, с которым работал Симаров, прибыл на гастроли в Москву. 24 июня его ждали в Ленинграде. Вместо Ленинграда Симаров в первые же дни войны был направлен в артистические бригады, которые работали на вокзалах, провожая на фронт защитников Родины.

После войны Симарова пригласил конферировать Эдди Рознер, вернувшийся в 46-м в Москву. И тут Симону Исаевичу напомнили о его происхождении. Во всесоюзном гастрольном концертном бюро Рознеру прямо в присутствии Симарова сказали: "Эдди Игнатьич, вам конферансье нужен русский!".

Симаров уехал из Москвы. Долго работал с Минской филармонией, потом - с фрунзенской. Оттуда вернулся в Одессу. И ездил с выстыплениями по всей стране до самого отъезда. Дважды его представляли к званию заслуженного деятеля искусств и дважды его кандидатуру отклоняли.

Симон Исаевич Симаров перебирает фотографии знаменитых коллег с теплыми дарственными надписями. Я вижу улыбающиеся лица Николая Крючкова, Бориса Брунова, Софии Ротару, Иосифа Кобзона, Михаила Жванецкого, Клары Новиковой. "Это мой корешочек, - говорит он о ней. - А это Махмуд Эсамбаев. Миша. Это он помог мне со званием. После войны я ему одно доброе дело сделал. Он, знаете, как говорят, лицо кавказской национальности и очень вспыльчивый. У него в свое время были большие неприятности с фрунзенским театральным начальством. А я его в Москву привез, ну и представил там кому надо. Он самородок, конечно, но когда мы в первый раз приехали в столицу, то поверите, шли по улице, и он боялся мою руку отпустить. А вот теперь вспомнил обо мне. Впрочем, всегда помнил. Он, когда приезжал в Одессу, не начинал концерт, пока меня не привозили в зал и не сажали в первом ряду. Он говорил про меня: "Симка - мой трамплин".

Вадим ЯРМОЛИНЕЦ. Нью-Йорк.

Фото Михаила ФИШБЕЙНА.

К оглавлению	Вверх	Подшивка