К оглавлению

Да, не любили большевики образованных людей. Опасались тех, кто независимо мыслил, кто сохранял старые понятия о чести, достоинстве, морали.

Интеллигентность и знания профессоров пугали вершителей судеб 1/6 земного шара, засевших в Кремле.

В 1917-1919 годах профессоров и просто интеллигентов убивали в застенках ЧК, расстреливали как "заложников", организовывали народные расправы-погромы над "прислужниками буржуазии".

С 1920 года отношение к профессорской контрреволюции смягчилось. Теперь профессоров насильственно отправляли за границу (философский корабль): Соролин, Бердяев и др. или еще дальше - в ссылку.

Часть одесских профессоров также постигла сия участь. Несколько десятков их было выслано за рубеж или за пределы Одессы, некоторые уехали за кордон сами, с белогвардейцами и интервентами. А из тех, кто остался, далеко не все приняли Советскую власть и ее условия. О скрытой "профессорской контрреволюции" знали чекисты. Они отслеживали настроения одесской профессуры с помощью сексотов (секретных осведомителей) из студентов, сослуживцев, соседей... В 1925 году профессора еще были "старой" школы, они гордились своей независимостью и незаменимостью. Ведь новая, "советская", интеллигенция еще не подросла, а кто-то же должен был ее учить. Тогда, в 20-х, "старую" интеллигенцию еще терпели, но в 30-х вырубили "под корень".

Итак, нам посчастливилось найти уникальные документы - сводки ОГПУ о настроениях одесских профессоров за 1925 год. Из них становится ясно, что тогда у Советской власти в интеллигентных кругах просто не было поддержки.

"Тихая оппозиция" особенно опасна была в институтах, где воспитывались сталинские кадры, которые "решали все".

Наиболее оппозиционной к Советской власти слыла профессура Одесского сельскохозяйственного института. Профессора этого института вышли из одной среды - либеральной, а после 17-го - консервативной интеллигенции, группировавшейся вокруг партий народных социалистов (ПНС) и народной свободы (кадетов). Почти все они "отличились" поддержкой режима белогвардейцев.

Чекисты приписывали им реакционность и консерватизм, враждебность к реформам высшей школы и к Советской власти, антисемитизм и черносотенство.

Ректор ОСХИ А.И. Токаржевский, по чекистской сводке, принадлежал ранее к партиям октябристов и народных социалистов.

Профессор А.А. Бычихин "занимался при белых агитацией среди студентов", имел "монархическо-черносотенные взгляды", в 1920 году "проявлял себя как противник всех начинаний Советской власти". Бывший ректор ОСХИ, профессор Г.А. Боровиков состоял в партии народных социалистов, а при власти директории "занимал должность едва ли не министра".

Профессор А.А. Браунэр, "бывший монархист-помещик", занимался агитацией за белогвардейцев и имел "отношение к Советской власти отрицательное". Таким же "непримиримым" противником Советов был профессор М.А. Егунов, профессор П.И. Петренко-Кридченко ("скрытый контрреволюционер и либерал").

О профессоре П.Н. Павлове в сводке сказано, что он "убежденный монархист-черносотенец, антисемит" и арестовывался в 1924 году как "непримиримый враг".

В 1919 году часть профессуры ОСХИ вело активную агитацию "за Деникина" (профессора: Ф.Ф. Селиванов, А.А. Сапегин (бывший член ПНС)). Профессор И.П. Хоменко известен был чекистам как "реакционер".

Председатель месткома ОСХИ профессор И.Я. Точидловский характеризовался как "правый" "антисемит", имеющий "отрицательное отношение к пролетариату".

Профессор-химик П.А. Талько-Гринцевич был замечен в "украинских настроениях и двуличности".

Только один профессор ОСХИ не вызывал особых подозрений у чекистов и имел "советские настроения" - И.Д. Щербак.

Еще одним гнездом "профессорской контрреволюции" чекисты считали Одесский институт народного образования. В отличие от ОСХИ, ОИНО был более "украинским" и не противился, как ОСХИ, "украинизации". Но "украинизм" профессуры ОИНО вызывала большие опасения у чекистов.

Профессор ОИНО М.Е. Сладченко был выдающимся украинским историком. Сводка сообщала, что в прошлом этот профессор был членом ЦК партии украинских социал- демократов (в этой партии состояли Петлюра и Винниченко). Несмотря на свое пролетарское происхождение (отец профессора был простым каменщиком), Сладченко не верил в диктатуру пролетариата и участвовал в различных акциях против исключения во время "чистки" 5 студенток-украинок из ИНО, подал в отставку, но позже его вернули.

Сладченко частенько высказывал свое недовольство положением Украины в СССР. "Украинцам нет политической свободы, а все права только на бумаге... они живут, как в загоне", - говорил профессор. Чекисты охарактеризовали его как "щирого украинца с шовинистическим- националистическим уклоном".

В ОИНО преподавал и профессор М.И. Гордиевский - философ и историк педагогики, о нем известно, что был он прекрасным лектором, "убежденным националистом", что "ходит в украинскую церковь" и в 1918 году был одним из лидеров украинской партии эсеров, хотя и был "левее всех украинцев". В 1925 году через прессу он очередной раз заявил, что давно порвал с эсерами, принадлежать к которым стало очень небезопасно.

Профессор Р.М. Волков, бывший ректор ИНО, преподающий историю русской литературы, по личному заявлению, был анархистом, хотя в 1918 г. принадлежал к украинской партии "Боротьбистов" и разошелся с ними в вопросе о партийной дисциплине. Чекисты определили его в "правые украинцы" и считали, что он "группировал вокруг себя украинцев в целях украинизации ИНО".

Профессор украинской литературы ИНО А.В. Музычко также казался чекистам "шовинистом" за то, что "любит все украинское". Профессор С.С. Дложевский занесен в "правые украинцы, без всякой примеси социализма".

Даже профессора В.Ф. Лазурского чекисты не знали куда отнести - к правым украинцам или к монархистам. При Деникине профессор Лазурский участвовал в создании отдела пропаганды и печатался в газете "Русская культура". Особо чекисты отмечали "религиозность" профессора.

В ОИНО сложилась и "правая группа" не украинских профессоров, которые были еще более недовольны Советской властью, хотя и вели себя лояльно.

Профессор Б.В. Варнэкэ - выдающийся историк и археолог, был в прошлом членом ЦК партии октябристов и имел "правые убеждения", но в 20-е гг. "стал на сторону Советской власти". Профессор А.Г. Каталов-Готлиб (педагогические дисциплины) - бывший гласный ялтинской городской Думы и директор ялтинской гимназии. Его чекисты знали как "правого и сторонника реакции", из "карьеристских побуждений и хитрости" ставшего сторонником Советской власти".

Профессор Н.Г. Лингау был когда-то либералом кадетского направления, а в 20-е годы "боролся за старые традиции". Лингау группировал вокруг себя профессоров, которые стремились "всеми мерами захватить власть в вузах".

Профессор К.П. Добролюбский (дед известного одесского археолога профессора А.О. Добролюбского) также не внушал доверия как "энергичный меньшевик" в прошлом. Профессор математики С.О. Шатуновский был уличен в связях с заграницей и участии в обществе помощи евреям.

Профессор М.И. Мандес, историк и философ, был "уличен" в "буржуазной идеологии и семеновеховстве". Профессор Г.И. Танфильев считался чекистами "правым", "консерватором". В 1920 году он сплотил антисоветскую профессуру в группу противников Советской власти - группу "борьбы с Красной ратью". Профессор-языковед А.И. Томсон был также характеризован как "правый", "черносотенец", "антисемит", да еще и "монархист" в прошлом. А вот на профессора И.Ю. Тимченко нашелся только один компромат, что он "мистик-спирит".

В ОНИ безупречных советских профессоров было всего несколько: Д.К. Третьяков, Е.А. Задоровский и П.А. Бузук.

Среди "подозрительных" профессоров медицинского института чекистская сводка называла: профессора М.М. Барона; Тизенгаузена, бывшего кадета, "высмеивавшего Советскую власть и ее представителей", представленного к высылке из Одессы за оппозиционные взгляды; профессора А.А. Корнмана, известного хирурга, "противника Советской власти" в 1918-1920 годах: профессора Я.А. Бардаха - бактериолога и директора "Скорой помощи". Он "провинился" в том, что в 1917 году был кадетом и выставлял свою кандидатуру на выборах в Одесскую городскую Думу от партии народной свободы. Особо отмечалась его популярность в либеральных еврейских кругах.

В медине было больше лояльных профессоров, так как в 1921-1922 годах многих профессоров сажали и высылали.

Сводка отмечала, что ректор медина и профессор судебной медицины Ф.Н. Жмайлович хотя и арестовывался в 1922 году "как поляк", хотя и "увлекается спиртным и является не трезвым", все же "левый сторонник Советской власти".

В число таких сторонников также были зачислены профессора А.П. Образцов и А.И. Гешелин.

В других вузах профессоров было крайне мало, однако и они проявляли фронду.

Так, ректор института народного хозяйства А.Я. Шпаков проявлял "несоветские настроения". Старый ректор химико- фармацевтического института И.Г. Шетлле кроме "антисемитизма" и "антисоветчины" был уличен в спекуляции и создании подпольной мыловаренной фабрики "Утилитас". Профессор химии А.Ю. Конишин обвинялся в "контрреволюционных настроениях и старых методах обучения".

Ректор химтехникума Е.С. Бурксер - в прошлом "видный эсер", сейчас "интриган и мнимый сторонник Советской власти, в лабораториях техникума приготовлял препараты для личной наживы, для продажи". В 1921 г. он арестовывался как эсер. Участвуя в "Додрхиме", старался получить деньги по сметам, за которые работа не была выполнена. Коммунистическая ячейка требовала расследования его "экономической деятельности".

Виктор Файтельберг-Бланк, академик.

Виктор Савченко, доцент.

Рис. С. Терещенко.

К оглавлению	Вверх	Подшивка