К оглавлению

Записки фоторепортера

Михаил Рыбак

Все четверо суток, пока теплоход шел из Одессы в Геную, талантливый одесский художник Люсьен Дульфан провел на нижней кормовой палубе среди кнехтов и швартовых канатов. На метровых картонных листах, прихваченных из Одессы, Люсик писал красками морские пейзажи, летающих над бурунами волн чаек, развящихся за бортом красавцев дельфинов. Вдохновляла необычная обстановка, а фантазии Люсьену не занимать.

К счастью, хоть чистые листы картона, мольберт, кисти и краски не вызвали подозрения у таможенников.

К приходу в Геную, где в дни празднования 25-летия дружбы народов-побратимов должна была экспонироваться выставка работ Дульфана, художник написал в пути десятка полтора симпатичных пейзажей, в основном в нежной бело- голубой тональности. В первый же день после торжественного открытия все эти сотворенные "по дороге" пейзажи были распроданы итальянским любителям живописи. Было немало желающих приобрести и картины из экспозиции, но Люсик обязан был все до единой предъявить таможне по приходу в Одессу. Вот и пришлось художнику, чтобы иметь за рубежом хоть какие-то карманные деньги помимо выданной сотни долларов, придумать такой трюк.

Генуя встречала нас отличной солнечной погодой, оркестром, цветами и воздушными шарами, доброжалательными улыбками гостеприимных итальянцев.

В один из дней я со своим коллегой-тележурналистом встретились с заместителем мэра Ренато Д'Агостино. Интервью затянулось по времени, и мы уже поглядывали на часы, так как через полчаса предстояла интересная встреча и обед на борту теплохода.

Наш собеседник выразил сожаление, что именно в это время водитель служебного автомобиля уехал обедать.

- Но никаких проблем, - вскочил с кресла вице-мэр, - я отвезу вас на своей личной машине.

Вместе с нами в малолитражный "фиат" втиснулся и переводчик Леонардо, которого за нами закрепили на все дни пребывания в Италии.

От муниципалитета до морского порта рукой подать, и если сразу повернуть налево, - всего-то чуть больше километра. Но слева над дорогой красуется "кирпич" - на всех языках запретный знак. А повернув направо, попадешь на одностороннюю дорогу, которая удлиняет путь к порту на многие километры, а там и перекрестки, и возможны "пробки".

- Будь что будет, - произнес наш водитель и повернул налево. И тут же пришлось притормозить перед возникшим неизвестно откуда черно-белым жезлом. А вот и строгое бескомпромиссное лицо полицейского.

- Вы нарушили правила, и я обязан вас оштрафовать, - переводит нам Леонардо.

- Знаю, - спокойно отвечает водитель, - но я вице-мэр и очень спешу.

- Это я понимаю, но вы же не на служебной машине, а на частной...

- Да, но я везу советских друзей, и они очень спешат.

- Согласен, но это не входит ни в какие правила, и прошу получить квитанцию на штраф.

Диалог длился намного дольше, но он был настолько однообразен, что не стоит утомлять читателей. Ясно одно: закон для всех одинаков. Пока происходило это действо, я подумал о том, что было бы с нашим инспектором ГАИ, который осмелился бы сделать подобное замечание зампреду горисполкома. Да он бы только честь отдал, стоя под самым "кирпичом".

Вечером сеньор Ренато пригласил нас на семейный ужин. Как водится, мы принесли бутылку "Столичной" и шампанское. Обе бутылки заняли места в домашнем баре, а пили все прекрасное итальянское сухое вино. Были какие-то холодные закуски, но в основе ужина хозяйка предлагала спагетти с самыми разнообразными соусами.

После ординарных тостов за дружбу наших народов, а также городов-побратимов Ренато попросил выслушать, как перевел Леонардо, "специальную информацию".

- Запомните, что самые лучшие спагетти только в Генуе. Потому что Генуя - самый итальянский город. И если вам скажут, что в Неаполе спагетти лучше, не верьте.

Через неделю, после посещения Милана, где местные жители утверждали, что именно в Милане самые прекрасные спагетти, наш теплоход направился на юг и вскоре причалил перед красивым современным зданием морского вокзала Неаполя. Город миллионеров уже тогда славился тем, что на самой многолюдной улице подростки догоняли женщин на мотоциклах и ловко вырывали из рук сумочки, срывали цепочки и быстро удалялись. Нас об этом предупреждали, и решено было ходить по городу, а тем более по рыночным улицам небольшими группами, в составе которых должны быть мужчины. На одном из уличных базарчиков наши женщины окружили длиннющий стол, заваленный горами женской обуви. Табличка посредине стола извещала о том, что любая пара обуви стоит 1000 лир, а это равнялось одному доллару. Нужно ли говорить, что для Италии все эти модели устарели. Однако у нас они еще только входили в моду. Что там творилось, нужно было видеть, ибо описать это невозможно. Туфли разного цвета, разных моделей и размеров были как нарочно перемешаны, и, взяв один туфель, дама принималась искать парный, но вдруг оказывалось, что кто-то подобрал пару одной модели, но только на левую ногу, а кто-то пару не одного размера, и так далее. В конце концов, потеряв несколько часов времени, все приобрели по несколько пар обуви, а кое-кто и по 10-15 пар. При нашем обувном дефиците и неапольских ценах в этом не было ничего удивительного. Предвкушая встречу с одесскими таможенниками, женщины по нескольку раз на день меняли обувь, чтобы только что купленные новые туфли казались бывшими в употреблении.

Большой уличный базар находился невдалеке от площади Гарибальди. Едва мы пересекли площадь, как услышали крики. Жестикулировали руками взбудораженные продавцы, повернувшись туда, где видна была фигура убегающего парня. Он ловко обходил всех, кто пытался его схватить, подставить ножку, и почти уже достиг перекрестка, но тут пронзительный свист остановил парня мгновенно. Откуда-то появился полицейский, и, хотя он был от беглеца на расстоянии в добрую сотню метров, тот, вместо того чтобы перебежать дорогу, попытаться скрыться, подошел к стене и, повернувшись к ней лицом, поднял руки вверх и уперся ими в стенку. Полицейский подходил к нему медленно, с достоинством представителя власти, на стороне которого Закон, провел руками сверху донизу вдоль корпуса задержанного и, убедившись в отсутствии оружия, велел повернуться к себе лицом, потом мгновенно защелкнул на руке "браслет", закрепив вторую половину "браслета" на своей руке. Так и ушли они вдвоем, успокоив торговцев и покупателей.

- А что, если парень ничего плохого не сделал? - спросил я у Леонардо. - Его ведь ни в чем не уличили, ничего не нашли при обыске.

- Тогда почему он бежал? - логично возразил переводчик.

И добавил: - В полиции разберутся.

Перед отходом "Белоруссии" из Неаполя наш переводчик, которому мы еще в Генуе преподнесли одесские сувениры, тепло прощаясь, вручил мне и коллеге объемистые журналы. С их содержимым удалось ознакомиться уже в каюте, когда за бортом промелькнул неапольский маяк и быстро уходил, уменьшаясь в размерах, город миллионеров.

Журналы с великолепно исполненными порнографическими цветными фотографиями мы в Одессу привезти не могли, ибо достаточно было узнать в определенных учреждениях о подаренных сувенирах, чтобы нам навсегда (по тому времени) проститься с заграничными визами.

И хотя порнографические картинки были выполнены на высоком полиграфическом и художественном уровне, они своими сюжетами вызывали больше отвращение, чем предполагаемые эмоции. И потому без всякого сожаления мы отправили эту изобразительную продукцию через иллюминатор за борт на радость дельфинам Эгейского моря.

На фото автора: через эту арку - выезд из муниципалитета.

К оглавлению	Вверх	Подшивка