К оглавлению

БАБУШКИНО ГОРЕ

Это меня так называли в детстве и вот почему. Бабушка заменила мне родителей, братьев и сестер. Не подумайте, что я был сирота: просто отца своего я не помню, а мама с утра и до позднего вечера работала; не было у меня ни брата, ни сестры.

Я рос болезненным и хилым; больше помню себя лежащим в постели с высокой температурой, нежели гоняющим мяч со своими сверстниками. В такие дни бабушка почти не отходила от меня. Вот тогда-то впервые услыхал от нее, как она, глубоко вздыхая, приговаривала: "Ах ты, Боже мой, бабушкино горе, да и только".

Ей приходилось повторять эти слова не так уж редко. Я чаще, чем следовало ожидать, больно ушибался или прибегал домой, плача от обиды; да мало ли что со мной приключалось...

Наступил день, который я, мама и бабушка с таким нетерпением ждали, - 1 сентября. Как вы догадались, мне предстояло идти в школу, в первый класс. Правда, читать и писать я не умел, зато сколько рассказов я наслышался от бабушки про добрых учителей, светлую школу и отзывчивых товарищей! Я верил каждому бабушкиному слову.

В тот памятный для меня день я проснулся очень рано. Бабушка хлопотала на кухне. Мама подошла к моей кровати, удивилась, что я уже не сплю, и сказала: "С праздником тебя, Леня! Я спешу на работу, так что бабушка отведет тебя в школу".

Мне же не спалось и не лежалось. Скорее бы в школу! И вот наступил долгожданный миг, когда бабушка, крепко взяв меня за руку, повела в первый класс.

На школьном дворе собралось немало первоклассников и их родителей, среди которых все же преобладали бабушки и дедушки. Я стоял рядом с бабушкой, с любопытством поглядывая на своих одноклассников. Некоторых я хорошо знал, они жили по соседству, и мы часто вместе играли. Я искренне обрадовался знакомым лицам. Мне захотелось подойти к ребятам, но бабушка все еще держала мою маленькую ладошку в своей руке.

"Леня, Леня, - услыхал я голос Вадика, - иди к нам". Этот не в меру упитанный мальчик стоял неподалеку от нас, окруженный ватагой ребят разного возраста.

Сказать по правде, я этого Вадика недолюбливал и боялся. Когда он вмешивался в наши игры, то обязательно что-то приключалось, и прежде всего со мной. "Неужели Вадик будет учиться со мной в одном классе?" - подумал я с тревогой.

Бабушка, казалось, занятая разговорами с другими родителями, время от времени грозно посматривала в сторону Вадика, отчего я осмелел настолько, что решил подойти к этим мальчишкам.

"Ух, как вырядился, - Вадик засопел и смерил меня оценивающим взглядом, - какие пуговицы!" Он бесцеремонно схватил сверкающую новизной металлическую пуговицу, пришитую к моей школьной форме, и стал крутить ее в разные стороны. Не успел я сообразить, что произошло, как пуговица оказалась в руках Вадика; остальные ребята дружно смеялись.

В другое время я, наверное, заплакал бы от обиды и побежал жаловаться бабушке, но, пораженный наглостью своего соученика, я сжал маленький кулачок и неожиданно для самого себя ударил обидчика по спине, требуя вернуть мне пуговицу.

На мгновение Вадик опешил, такой прыти от меня он, естественно, не ожидал; разновозрастные ученики, стоящие рядом, затихли в ожидании чего-то страшного.

"Ах, ты, мешок с костями! Кляча недоношенная! - завопил Вадик. - Драться решил со мной!" И он всем своим грузным телом навалился на меня, не по годам маленького и худенького ребенка. Я рухнул на землю под тяжестью мощной фигуры. Но Вадику этого было мало. Он принялся усердно колотить меня, приговаривая: "Будешь драться, будешь, труп ходячий!"

Недолго пришлось мне испытывать силу и ярость этого мальчугана. Бабушка, потрясенная случившимся, быстро пришла в себя. Она схватила моего противника за шиворот, пытаясь поднять его и тем самым осободить меня от его довольно ощутимых ударов.

А тут, как на грех, подошла наша учительница со списком учеников. Вид у меня был жалкий, и я весь дрожал от бессильной злости и обиды.

Бабушка, всплеснув руками, громко и со слезами в голосе произнесла: "Ах, Боже мой, бабушкино горе, да и только!" "Бабушкино горе!" - мигом подхватили стоящие рядом мои новые товарищи. Родители и Нина Александровна, моя учительница, оказавшись невольными свидетелями происходящего, лишь снисходительно улыбались.

Вот так ко мне приклеилась кличка "бабушкино горе", и вы думаете, я обижался?..

С тех пор прошло несколько лет. Именно по совету моей бабушки я начал заниматься боксом. Я хотел стать сильным и не пасовать перед каждым наглецом, но очень стеснялся обратиться в спортивную секцию. Бабушка, взяв инициативу в свои руки, привела меня к тренеру, и он, быстро оглядев меня, сказал: "Ладно, пусть остается".

Я слезно просил бабушку не сопровождать меня хотя бы в спортивную школу. "Хорошо, хорошо", - соглашалась она. Но вскоре, после моего ухода из дому, стараясь не попадаться мне на глаза, бабушка спешно семенила на мои тренировки и терпеливо ждала, когда они закончатся.

Спрятавшись неподалеку, бабушка наблюдала, как я выходил из спортивного зала и направлялся домой. Я знал: моя бабушка идет следом за мной. Я старался идти медленно, нередко останавливаясь около какой-нибудь витрины магазина или рекламного щита, делая вид, будто они меня интересуют. Бабушка вскоре оказывалась рядом, и тогда я подходил к ней и брал под руку. Мы шли молча, и каждый из нас понимал, что не может жить друг без друга.

Был еще и такой случай. Я старательно тренировался, полагая, однако, что особыми успехами похвалиться не могу. Мой тренер, Марк Захарович, считал иначе. Он решил испробовать меня на серьезных соревнованиях, заметив при этом: "Неважно, как ты выступишь, важно, что ты будешь участвовать".

Я волновался, но бабушка, наверное, беспокоилась больше меня. Она то и дело интересовалась, как я должен питаться, чтобы сохранить вес, но набрать побольше калорий; как отдыхать и т. п.

Соревнования по боксу проходили в воскресенье в большом зале Дворца спорта. Я советовал бабушке не ходить в зал, уверяя, что ее присутствие будет меня смущать. Бабушка молча слушала, лишь кивая головой в знак согласия.

Моим противником оказался ученик нашей школы, и я хорошо его знал. Он был опытным боксером, и я, честно говоря, не помышлял о победе.

Зал был заполнен до отказа. Я мельком взглянул на ряды зрителей, сидевших в нервном ожидании. Я видел своих соучеников и товарищей по спортивной секции; заметил своего учителя физкультуры, но бабушки как будто в зале не было.

Марк Захарович время от времени подходил ко мне, дружески похлопывал по плечу: мол, ничего, Леня, не дрейфь. А я и не собирался пугаться - как получится, но просто так не поддамся; это я решил твердо.

Наконец, был объявлен мой выход на ринг. Соперник дружелюбно мне кивнул, и после традиционного приветствия начался бой. Первые несколько минут шла обычная разведка противника. Потом соперник, нащупав мои "прорехи", резко перешел в наступление и нанес мне сильные удары, зарабатывая важные очки.

Я почувствовал, как из носа пошла кровь и чуть закружилась голова. Я схватился за канат, стремясь удержаться на месте.

Судья объявил перерыв. Я проигрывал. Когда в зале на какой-то миг стало тихо, все услышали голос моей бабушки: "Леня, горе ты мое..." А дальше я ничего не мог разобрать. В зале вновь стало шумно.

Соревнование продолжалось, и теперь, как по команде, вначале несколько человек, а потом несколько десятков зрителей, затем и весь зал стали кричать: "Бабушкино горе, держись!" "Бабушкино горе, борись!. Кто-то крикнул, пытаясь перегорланить всех: "Бабушкино горе, не подводи свою бабушку!" Даже мой тренер, Марк Захарович, стоя неподалеку от ринга, достаточно отчетливо прошептал: "Ну, давай, бабушкино горе, поднажми!"

Вы думаете, я смутился? Нет, напротив. Я почувствовал какой-то прилив сил и главное - страстное желание во что бы то ни стало победить. Бабушка, бабушка "болела" за меня и весь зал с ней, моей бабушкой.

По-видимому, мой соперник несколько расслабился. Он не ожидал от меня такого натиска. Противник отступал, допуская ошибки при защите. Наконец он пропустил, достаточно сильный удар, судорожно пытался схватиться за ограждение и стал медленно опускаться на пол. А еще через считанные секунды рефери поднял мою руку. Зал неистовствовал. Все орали: "Молодец!"

Я смутно помню, что было дальше. Домой я возвращался вместе с бабушкой и, держа ее за руку, тихо произнес: "Это, бабуля, твоя победа".

К оглавлению	Вверх	Подшивка