|
| К оглавлению |
|
200-летию А.С. Пушкина посвящается
(Окончание. Начало в NN 19-23, 25-26.)
8. "Мне грустно! Догорел камин трескучий мой..." Казалось, теперь Теплякову можно почивать на лаврах и жить, где душе угодно. К поэту пришло признание. Его творения читают. Однако 1837 год Виктор Григорьевич встретил, пребывая далеко от родины, в Константинополе. В столице все еще огромной Османской империи он исполнял дипломатические поручения, будучи включенным в штат российского посольства. Минует всего несколько недель, и в Турцию придут трагические известия: умер Пушкин. Наверное, не так много россиян испытали такое потрясение от этой печальной новости, как Тепляков. Охваченный неподдельной скорбью и искренним отчаянием, Виктор Григорьевич восклицает: "О фатум! Почему я, самое бесполезное из всех созданий, не погиб лучше на месте Пушкина, славы и чести своей родины" (из письма к графине Р.С. Эдлинг от 5/17 марта 1837 г.). Пушкина еще не успели предать земле, а официальные власти старались сделать все, чтобы во всем обвинить умершего поэта. Тепляков, узнав об этом, писал: "Следует заметить, что дипломаты сговорились обвинить самого несчастного в его смерти". Он просит своих российских корреспондентов написать ему о случившейся трагедии. Одесская знакомая Теплякова, графиня Эдлинг, откликнулась первой. Кстати сказать, Роксандра Скарлатовна, урожденная Стурдза, была сестрой А.С. Стурдзы, дипломата и реакционного публициста, прославившегося своей "Запиской о настоящем положении Германии", в которой предлагал немецкие университеты взять под надзор полиции, так как они, по его мнению, являются рассадником революционных идей и атеизма. Об этом узнала общественность, и в 1819 году Пушкин написал на Стурдзу едкую эпиграмму: Холоп венчанного солдата, Так вот, графиня Эдлинг в письме к Виктору Григорьевичу пересказала лишь великосветские сплетни. Она, в частности, писала 18 февраля 1837 года (пер. с франц.): "Как кажется, у меня много, что вам сообщить, и я начну с кончины бедного Пушкина, которой вы, наверное, столь же опечалены, как и я... Называют одну даму, которую мы оба знаем, сделавшуюся орудием этого злого умысла..." В письме от 17 марта того же года графиня сообщала: "Я была до глубины души тронута, узнав, что первая особа, которую Пушкин пожелал видеть после катастрофы, была г-жа Кармзина, его первая и самая благородная любовь. Г-жа Хитрово, на которую всячески желали бросить тень, приписывая ей большое участие во всей этой интриге, ухаживала за ним до последней минуты его жизни, и, по-моему, она теперь вполне оправдана..." Петр Александрович Плетнев оказался вторым человеком, который написал Теплякову о трагедии. Плетнев, принимавший активное участие в издании и редактировании журнала "Современник", был близким другом А.С. Пушкина. Он, будучи профессором русской словесности, знал и ценил творчество Виктора Григорьевича. В своем письме от 29 мая 1837 года, отправленном Теплякову из Петербурга, Плетнев сообщал: "...Вам угодно было обратиться ко мне, милостивый государь Виктор Григорьевич, чтобы узнать несколько подробностей о смерти нашего незабвенного Пушкина. Все мы, его знакомые, узнали об общем несчастии нашем только тогда, когда уже удар свершился. Предварительно никому ничего не было известно. Он мне за несколько недель рассказывал только, что к молодому Геккерену он посылал такие записочки, которые бы могли другого заставить драться, но он отмалчивался. После сего и свадьба совершилась... Никто не знает обстоятельно, что подожгло его снова. Вернее всего, что Геккерен и после женитьбы на свояченице продолжал вздыхать при его жене, а благородная публика салонов усердно подшучивала над участью поэта. Как бы то ни было, а мы его лишились. Он ужасно страдал от раны. Пуля прошла в брюхо правым боком и раздробила крестец. Только в четверг после обеда мелькнул нам на минуту какой-то луч надежды. Но утром в пятницу все уже было потеряно..." В.Г. Тепляков не находил себе места. Нелепая гибель поэта-друга, гордости России, окончательно лишила его покоя. Он с горечью писал Жуковскому в Петербург: "Так, нет уже на земле нашего Пушкина! Душа кипит негодованием..." В начале следующего, 1838 года, Виктор Григорьевич отправился путешествовать по Ближнему Востоку. Он посещает Египет, Сирию и Палестину. В Иерусалиме Тепляков заказал панихиду по Пушкину. Поездка по экзотическим странам немного отвлекла Теплякова от грустных дум и меланхолического настроения, но ненадолго. В 1839 году Виктор Григорьевич подает прошение об отставке. Менее года он живет в столице, встречается с друзьями, рассказывает о своих странствиях. Но уже в мае следующего года Тепляков прибыл в Западную Европу. В Париже он желанный посетитель салона С.П. Свечиной, где общается с видными деятелями французской литературы: Ламартином, Шатобрианом и др. В Риме его принял папа Григорий XVI. Для этой встречи Тепляков в считанные дни освоил итальянский язык. Во время аудиенции русский поэт рассказал Его Святейшеству о своих путешествиях, о положении на Святой земле. В Европе Виктор Григорьевич тоскует по родине, но он знает: стоит ему приехать в Россию, как вновь тянет куда-то уехать. В Париже Тепляков почувствовал себя плохо, и 9 октября 1842 года умирает. Завершая серию очерков о поэте-страннике, следует сказать, что в одном из своих стихотворений Виктор Григорьевич указывает на причины, мешавшие его поэтическому творчеству, а возможно, всей жизни: О други! Крылья соколины И. ШКЛЯЖ, |
 |
 |
|
| К оглавлению | Вверх | Подшивка |