К оглавлению

Геннадий Энн ПИСЬМО ИЗ ЗОНЫ (Продолжение. Начало в N 25.) Проплывали за окном поволжские степи и Уральские горы, сибирская тайга, стучали колеса по мостам через Волгу, Каму, Иртыш, Обь, Енисей, Ангару. Нас везли на знаменитый БАМ, в места, где топор - прокурор, где судья - медведь, а волки - адвокаты. Где-то уже под Красноярском мы увидели на крышах вагонов снег. Мы ехали навстречу зиме, в каторжные края. Ночью сквозь тайгу видны были светящиеся гирлянды, светились заборы лагерей. Из окон вагон-зака я воочию увидел, как "широка страна моя родная" и как много в ней народу сидит... Лагеря, лагеря. И это только вдоль "железки", а сколько их в тайге? Вот тебе и амнистия! Убежать я решил еще в поезде. Твердо решил - убегу. Если в этой стране правды нет, то и ее законы для меня - не законы! И душу распирала какая-то веселая злость... ...В Комсомольск-на-Амуре приехали золотой осенью, когда уже на шпалах иней лежал. Нужно ли говорить, что многие были одеты по-"летнему" - в одном белье. И началась каторга. Грязь, драки, анаша манчжурская, да водка русская, да тоска звериная в дальней стороне. Девятиэтажные общаги в необжитой тайге. Недостроенные, водопровод не подвели, канализация не работает, стекол почти нет. Живи как хочешь, одевайся во что можешь, пей все, что горит и паши, как папа Карло. Пили одеколон, дрались, вешались, выбрасывались в окна. Сходили с ума. Дрались латыши с узбеками, татары с хохлами, белорусы с башкирами, молдаване - с русскими и грузинами. Иногда в побоищах участвовали сотни человек. Дружба народов! Работали в тайге. Строили башни для баллистических ракет. Огромная яма-котлован, на дне ее возводится башня-труба десяти метров в диаметре. Зеки и "химики" возведут башню из бетона, утеплят пенопластом, покроют битумом и сравняют с землей. Затем солдатики-стройбатики произведут отделочные работы и прередадут объект военно-инженерным войскам, а те в свою очередь - ракетчикам. Нашпигуют башню электроникой, подвесят болванку-ракету и - объект охраны "мирного неба" готов. Мы - за мир во всем мире! Трудились на объекте до самой осени. Придешь с работы мокрый и грязный - ни помыться, ни побриться, и снова - водка, драки, карты и тоска. И однажды в солнечное осеннее утро я бежал. В побег нас ушло четверо, я в этом квартете был за атамана, и идея побега была тоже моя. Она была сумасбродной, дерзкой и сейчас, когда все это вспоминаю, становится просто смешно. Но тогда она не казалась нам смешной - слишком все было по-серьезному. А бежать мы решили... в Америку! Да, да, ни много ни мало - именно в Америку. Добраться до порта Ванино, проплыть через Охотское море на Магадан, оттуда - на Чукотку, до Певека, и по льду через Берингов пролив - на Аляску. Вот до чего может довести человека безысходность, молодость плюс дурь в голове и уверенность, что смелого - пуля боится... * * * Из этих мест бежали всегда. Бежали и при Сталине, и при Брежневе, и при царе Горохе. Места гиблые, исконно каторжные, видели много человеческих трагедий. И много костей белеет в глухих урочищах. Как там у Есенина: Много в России троп, Что ни тропа - то гроб, Что ни верста - то крест. До Енисейских мест Сто тысяч один сугроб... Ну, а от тех мест, где были мы до Енисея, еще топать и топать... Итак, бежали... Бежали из тех краев зэки и каторжане, поселенцы и "химики". Бежали в одиночку, но чаще по двое - по трое, иногда целыми бригадами, которые затем бродили по тайге, нередко до зубов вооруженные, выбирая из сетей улов, вынимая дичь из капканов, разоряя зимовья и грабя лабазы. Оружие в тех охотничьих местах достать было - раз плюнуть, было бы желание. У местных гольдов и ульчей за водку или спирт можно было выманить не то что жену на ночь (ее в придачу давали), но и карабин, а то и автомат. Все зависело, как говорили в тех краях, "от полноты налитого стакана. Но из заключения чаще всего если бежали, то к родным местам - на Запад. Путь был один, по железной дороге, по "магистрали", а там - как повезет. Ибо на "железке" ходили по вагонам патрули, шмоная красную икру, манчжурскую анашу, пушнину и золото, жень-шень и прочие богатства Востока. А заодно отлавливали бичей и беглых. И шансов уйти дальше Иркутска почти не было: ловили, сажали. А "столыпины" привозили все новых и новых строителей БАМа. Так оно и шло. Мы же решили бежать не на запад, а на север, где нас никто не ждал. На восток уходить было нельзя - там океан, на юг - Китай, на север - Магадан... Во всех тюремных песнях с севера бегут всегда почему-то весной: "...Это было весною, в зеленеющем мае, Когда тундра одела Свой зеленый наряд..." На деле же бежать весной в тайгу или тундру - чистейшая авантюра. Весной тайга сырая и голодная - ни шишек кедровых, ни грибов-ягод. Дичь за зиму отощавшая, пуганная, рыба не берет, дрова сырые, земля мокрая, не поспишь, а заснешь - простудишься. А вот осенью... Тут тебе и ягоды-грибы, и дрова сухие, и зверь жирный и ленивый. Так во, всяком случае, мы думали. Вот и подались в бега осенью. Расчет был добраться до Магадана, до реки Уртыбачкан, где в селе Харабырка у одного из нас, Коки-Якута, жил друг, дождаться весны и - в Америку. Все вроде бы реально, кроме одного - ударят морозы, не успеем - крышка. Зима ведь в колымских краях наступает за одну ночь... Но кто тогда об этом думал... (Окончание следует.)

К оглавлению	Вверх	Подшивка