К оглавлению

Джо ФРУМ

В городе уже третий день бушевал погром. Банды полупьяных мужчин, оснащенных тяжелыми дубинками, железными цепями, металлическими кольями, с остервенением крушили лавки, врывались в квартиры беззащитных людей, ломали мебель, резали, рвали на куски одежду, белье, перины и, пребывая в плену звериного вандализма и фанатичной неприязни, избивали, насиловали и даже лишали жизни владельцев убогого скарба.

Еврейская Молдаванка, казалось, вымерла. Кто-то надеялся укрыться в синагоге, другие прятались у своих христианских соседей, некоторые до последней минуты рассчитывали на блюстителей порядка, а те, у кого водились деньги, пытались спастись в участке либо спешили покинуть город.

Ненависть и безумие торжествовали. Власти делали вид, будто ничего особого не происходит, полиция откровенно подстрекала к насилию, армия бездействовала. То там, то здесь слышались отдельные выстрелы и истошные крики. Отряды самообороны, среди которых преобладали студенты и рабочие, пытались оказать сопротивление громилам, но солдаты местного гарнизона и жандармы разоружали защитников обреченных.

Громкий вопль: "Бей жидов!" заглушил плач Ривки Сигал.

Старуха, прижав к груди маленького внука, на коленях умоляла хотя бы его пощадить. Удары сыпались на ее седую голову, плечи, спину... Не обращая внимание на кричащего рядом ребенка, Ванька Куц добивал жертву.

"Теперь бери", - сказал он, обращаясь к своей подружке. Женщина проворно стала снимать серьги, подаренные когда-то Ривке Сигал ее матерью. Второпях золото в руки не давалось. "Быстрее, режь", - торопил Куц. Женщина схватила нож и отрезала кусок уха.

"А как с ним?" - она указала на годовалого внука покойной. Ванька вместо ответа разорвал платье Ривки Сигал и стал заталкивать тряпку мальчику в рот. Через несколько минут лицо ребенка посинело.

Они вышли на улицу. Желтые, красно-бурые листья вперемешку с перьями от изрезанных подушек покрывали тротуар Прохоровской. "Смотри, Вань, жиденок идет". Это был Коля Петренко, сын цыганки. Он торопился к бабушке. Увидев чернявого мальчугана, Куц замахнулся железной палкой.

Коля упал. Кровь потекла по земле, образуя темно- красную лужицу. Серебряный крестик и цепочка, висевшая на шее, окрасились в кровавый цвет.

У маленького трупа склонилась Дуся, жена дворника. Заметив крестик, она принялась громко причитать: "Ироды, христианскую душу извели!"

Подкатила бричка. В ней сидел ротмистр. Он очень спешил, но велел остановиться. Офицер подошел к убитому мальчику и сквозь зубы процедил: "Эх, б..., промашка вышла". Потом сел в бричку и приказал: "Гони!"

К оглавлению	Вверх	Подшивка