Михаил Рыбак

"Записки фоторепортера"

(Окончание. Начало в N 49.)

Во время беседы Виктор с ходу сделал до сих пор памятный для меня снимок, а потом обратился к Озерову:

- Николай Николаевич, расскажите что-нибудь интересное.

- Что я могу рассказать, - развел руками кумир всех болельщиков, - когда рядом одессит, которого ничем не удивишь. Но тем не менее слушайте, друзья мои.

Еду я как-то на своей "Волге" по улице Горького. За стеклом автомобиля мелкий противный дождик, люди на тротуарах ускоряют шаг. И вдруг передо мной протянутая рука. Вообще-то я пассажиров не беру. Ни к чему, да и времени нет останавливаться. А тут поневоле остановился - впереди колонна машин перед красным светофором. Оглянулся на протянутую руку и вижу знакомое лицо пожилого человека. Жаль мне его стало - и открыл дверцу. Человек небольшого роста в темно-синем пальто, черной шляпе, в очках буквально вползает на сиденье. Тогда я и узнал его.

- Куда вам ехать, Вячеслав Михайлович? - спрашиваю.

Это был действительно он, бывший министр иностранных дел СССР, а ныне - персональный пенсионер в возрасте около 90 лет.

- А разве вы меня знаете? - удивился он.

- А кто же вас не знает, Вячеслав Михайлович? Но почему вы одни в такую погоду?

- Мне нужно обязательно быть сегодня у внука, а машину на день отдал жене. У нее какие-то свои дела, а я вот голосую на дороге. Так что спасибо, добрый человек, что подобрали. Но и ваше лицо мне очень знакомо. Откуда бы я мог вас знать, кто вы?

Справа налево: Николай Озеров, Бобби Халл, Михаил Рыбак. 1969, фото Виктора Ахломова ("Известия").

- Я спортивный комментатор Озеров, но лично мы действительно не знакомы.

- А, как же, вспоминаю. Какая радость! Вы даже не представляете, как будет завидовать мне внук, когда узнает, с каким знаменитым человеком я ехал в машине!

Такова жизнь. Молотов, знаменитый нарком Молотов счастлив встрече со мной, Николаем Озеровым! Чудеса!!

- Но это вполне естественно, - промолвил кто-то из подошедших к нам, - для его внука Молотов просто дед, а вот Озеров - кумир всех болельщиков, и внук, безусловно, в их числе...

На следующий день стартовал хоккейный турнир, и тогда же свой первый матч играла сборная СССР.

Мы добрались в Лужники задолго до начала, когда еще хоть как-то можно было протиснуться в вагон метро. От выхода из станции метро и на протяжении всего пути до Дворца спорта хватали за руки навязчивые спекулянты, предлагая билетик на матч по двойной цене, а то и дороже. Билеты эти ребята закупали сотнями, и были у них лучшие ложи, самые дорогие и удобные ряды, места. Мы шагали в толпе болельщиков, нас обгоняли милицейские конники, окружившие плотным строем все огромное здание Дворца спорта. Толпа постепенно рассасывалась, образуя ручейки, и каждый направлялся к определенному проходу, в зависимости от билетов. Нам предстояло обойти здание слева, добраться к служебному входу, рядом с которым была еще одна дверь с табличкой "Для прессы". Вплотную к двери топтались на пятачке с десяток милицейских офицеров, от капитанов до полковников. Но один из них был явно самым главным. Ему-то и пришлось со всеми и во всем разбираться.

Вдруг голос за моей спиной:

- Товарищ полковник, вот мое удостоверение. Газета "Правда".

Милицейский полковник предельно вежлив, но принципиален:

- Сколько вас в "Правде" работает? 300, 500 сотрудников или больше? И у каждого такое удостоверение. Если все они сюда придут, не хватит места тем, кто купил билеты. От "Правды" ведь кого-то аккредитовали. Вот они пусть приходят на турнир со специальными документами.

Турникеты раздвигают сержанты милиции, им предъявляют пропуска, а приципиальный полковник за их спинами контролирует каждый шаг, сам просматривает каждый пропуск. И если на нем есть печать "ФОТО" или "КИНО", пропускает с репортерской сумкой. Нет печати - оставляй сумку где сумеешь. За толпой, прижавшейся к турникету, над головами ожидающих своей очереди то и дело возникают милицейские всадники. Но мы уже толпимся в фойе, пробираемся на второй этаж, в пресс-центр. Организация на высшем уровне. На столах стопки информационных бюллетеней, проспекты команд-участниц, информационные листки с рассказами об отдельных игроках, предыдущих турнирах. Можно приобрести комплекты значков, календариков, сувенирные шайбы с эмблемой турнира. Шикарный по тем временам буфет с большим выбором бутербродов, напитков, в числе которых даже горячий чай и холодное пиво (кому что нравится).

Минут за 15 до начала игры занимаем места у бортика. Тесновато, много фоторепортеров. Помимо наших из разных изданий - чехи, поляки, финн, чех, канадец.

У всех, в том числе советских репортеров из центральных изданий, - прекрасная фотоаппаратура, с моторами. В моем арсенале всего лишь две простенькие "практики", и потому выгляжу на их фоне белой вороной. Но у меня и никаких обязанностей. Снимаю для себя, ради своего удовольствия. В отличие от коллег, которым нужно сдавать материалы в газету.

Щелчки ударов по шайбе подобны звукам выстрелов. Грохот, когда хоккеист, а то и сразу двое влетают на скорости всем корпусом в бортик. С клюшками наперевес разгоряченные хоккеисты на большой скорости проносятся мимо нас, совсем рядом. И вдруг - свист: над головами (хорошо, что не ниже) пулей пролетает шайба. Это случилось во втором периоде, а через минуту - щелчок и какой-то треск. Оказалось, во время удара один из сильнейших в те годы хоккеистов Анатолий Фирсов остался с длинной рукояткой клюшки в руке, а отломанная ударная часть отлетела куда-то на ледовое поле.

С оставшейся рукояткой Фирсов спешит к бортику, чтобы выбросить ненужную деревяшку. Она уже над нашими головами и этот обломок фирсовской клюшки пытаются схватить несколько рук.

- Мой трофей, - радуется один из коллег.

- Нет, мой.

- Ребята, успокойтесь, - вмешивается один из моих друзей, мы-то москвичи, и еще будут поломанные клюшки. А вот Миша - одессит, и впервые снимает хоккей. Отдайте ему клюшку.

Благодаря такому благородству московских коллег мне достался памятный сувенир, о котором могли мечтать тысячи болельщиков хоккея. До сих пор хранится у меня замечательный обломок клюшки Анатолия Фирсова.

К оглавлению номера

Подшивка

О газете