Иосиф МИХАЙЛОВ

(Продолжение. Начало в NN 44-47.)

Шлосс легко подхватил пьяного майора и отвел его в свою комнату. Пока Кнорринг спал, развалившись на диване, Генрих вновь углубился в свои расчеты. Через несколько часов послышалось сопение. Это пробуждался Кнорринг. Он искренне благодарил Шлосса за дружескую услугу и, кстати, не постеснялся спросить: "Не найдется чего-либо поесть?"

Генрих достал всегда имевшуюся в запасе плитку шоколада и термос с ароматным кофе. "Да, Шлосс, - деловито произнес Кнорринг, - для инженера совсем неплохо". Генрих перешел в наступление: "Г-н Кнорринг, вы обещали рассказать о Терезиенштадте". - "Гм, неужели?" - спросил майор, однако в его вопросе чувствовалось не столько удивление, сколько удовлетворение возможностью сообщить собеседнику нечто очень важное. "Эта информация, как бы поточнее выразиться, не для всех. Но так и быть. Я кое-что вам расскажу.

Вы, наверное, знаете, что наш фюрер, проявляя заботу о всех жителях рейха, евреев и других неполноценных приказал поселить в специальных зонах для полезной деятельности. Но мировое еврейство, как истинный враг Германии, подняло шумиху о якобы плохом обращении с их соплеменниками. Сионисты натравляют международные организации на наше правительство, стремясь опорочить его внутреннюю и внешнюю политику.

Нами создан лагерь, тут не очень далеко, в городке Терезиенштадт, где содержатся евреи из ряда стран Европы, и можете мне поверить, что живут они там значительно лучше, чем большинство чехов и поляков.

Я направляюсь в Терезиенштадт с важной миссией. Это все, что я могу вам сказать", - Кнорринг вздохнул и вытер с лица пот: уж слишком горячим оказался кофе.

Генрих молчал. Он понимал, что Кнорринг многого недоговаривает. Ясно одно: фюрер приказал создать в Терезиенштадте образцово-показательный концлагерь.

"Кстати, Шлосс, если желаете, я мог бы взять вас на экскурсию в этот самый Терезиенштадт, - после некоторого раздумья добавил Кнорринг. - Вы инженер-строитель; хотя это будет непросто, я попытаюсь договориться. Ну, как?"

Предложение майора было столь неожиданным, что Генрих не сразу смог сообразить. Он встал со стула, прошелся по комнате и опять сел. "Зачем мне этот Терезиенштадт? - размышлял Шлосс. - Надо завершить задание генерала Франка. Я, пожалуй, откажусь. В конце концов, какое мне дело до евреев?" Пусть о них позаботится Лига Наций". При мысли о Лиге Наций Генрих невольно улыбнулся. Он помнил ее беспомощность, когда речь шла о судьбах отдельных народов и государств. Еще несколько лет тому назад Шлосс искренне удивлялся безразличию этой организации к трагедии Абиссинии.

"Что же вы решили?" - поинтересовался Кнорринг. "Я хочу поблагодарить вас, любезный Кнорринг, но у меня дел по горло", - и Генрих красноречиво показал рукой.

"А я думал, что вы согласитесь составить мне компанию, тем более девочки там, скажу я вам... и совершенно бесплатно, - причмокнул губами майор. - И еще, Генрих, не зовите меня по фамилии, как-то официально получается; мое имя - Пауль".

"Ну, Пауль, ваш последний аргумент отбросил все мои сомнения, - стараясь казаться веселым, произнес Шлосс, - я охотно принимаю ваше предложение".

"Я так и предполагал, - радостно затараторил Кнорринг, - подлинный ариец - это настоящий мужчина". При этом майор попытался выпятить свою впалую грудь.

Через два дня Кнорринг нашел Генриха и с победоносным видом вынул из кителя необходимые документы. Итак, инженер Шлосс официально командировался в Терезиенштадт, правда, всего на одни сутки.

"Да это же настоящий еврейский город в центре Европы!" - вырвалось у Шлосса. Кнорринг лишь загадочно ухмылялся. Средневековые улочки были чисто прибраны; витрины магазинов сияли; реклама призывала посетить кафе, обещая "прелестный отдых"...

Дети небольшими группами под предводительством старших шли в школу. За пределами городка-лагеря рабочие прокладывали рельсы, вовсю ремонтировался вокзал.

Кнорринг оставил Генриха в небольшом сквере, а сам поспешил по своим "важным делам", обещая встретиться с ним через несколько часов.

Шлосс даром времени не терял. В одном из домов размещалась больница, и он туда зашел. В приемном отделении его встретил немолодой врач, еще недавно житель Брно, Чехии. Он, по-видимому, решил, что Генрих - немецкий корреспондент, и принялся расхваливать жизнь обитателей лагеря, а заодно благодарить правительство рейха за доброту и заботу.

Доктор давал пояснения, а глаза его красноречивее всяких слов свидетельствовали, что их обладатель говорит не то, что думает. "Камуфляж все это, камуфляж, разве вы не видите?" - упрямо твердили его глаза.

Правда, в конце рассказа врач из Брно, как бы невзначай, признался, что в больнице всего около двух десятков коек. Большинство больных умирает, как правило, в бараках; медикаменты практически отсутствуют.

"А где находится школа?" - поинтересовался Генрих. Доктор указал на одноэтажное здание неподалеку. В школе было пять классных комнат для мальчиков и три - для девочек. Учатся дети до 12-летнего возраста, подростки работают.

В одном из классов Шлосс насчитал всего восемь учащихся. "Где остальные?" - спросил он учителя. "Нам здесь хорошо, очень хорошо", - начал свой ответ наставник. Потом, немного помолчав, добавил: "Остальные дети сегодня выполняют обязанности перед рейхом".

"А что они делают?" - не унимался Шлосс. "Сдают кровь для доблестной германской армии", - был ответ. "И когда они вернутся в класс?" - вновь спросил Генрих. Учитель опустил голову, видимо размышляя, что сказать. Шлосс ждал. "Вряд ли они смогут прийти в школу".

(Продолжение. Начало в NN 44-48.)

К оглавлению номера

Подшивка

О газете