Иосиф МИХАЙЛОВ

(Продолжение. Начало в NN 44-46.)

Едва дождавшись рассвета, Шлосс разбудил офицеров и шофера-эсэсовца. Кнорринг шумно выражал свое недовольство. Эта "канцелярская крыса" считала, что вначале следует сытно позавтракать, а затем отправляться в путь. Его поддержали, и Генриху пришлось подчиниться.

В Прагу приехали поздно вечером. На следующий день генерал Франк принял Шлосса. Генриху поручили подготовить проект переоборудования ряда гражданских строений в стратегически важные оборонительные сооружения.

"Удивительно, - подумал он про себя, - вроде наша армия почти не знает поражений, а в генеральном штабе серьезно планируют оборонительные объекты". Генриху для выполнения задания была предоставлена возможность детально ознакомиться с городом, а не только с многочисленными документами.

Каждый день, утром, Шлосс, вооружившись картами, планами городских окраин и другими бумагами, отправлялся на длительную прогулку. Прага ему понравилась. Правда, Генрих, объездив Германию, видел немало городов, где бережно сохранялись памятники глубокой старины. Но его профессиональный взгляд заметил в чешской столице особый колорит.

Да, в этом городе чувствовалось немецкое влияние, и в то же время многочисленные здания, памятники, маленькие узкие улочки и переулочки все еще сохраняли славянский и еврейский дух.

Евреев в городе уже не было, а район, где они обитали тысячу лет, сохранился практически без изменения. Генриху рассказали, что фюрер распорядился основать здесь музей, дабы грядущие поколения, не видевшие ни одного живого еврея, могли при желании его посетить. Туда со всей оккупированной Европы доставлялись экспонаты, дающие представление об этом исчезнувшем народе.

Генрих остановился у старинного здания синагоги, внимательно его осмотрел, и внезапно крамольная мысль мелькнула в его голове: "Кому они мешали?"

Он вспомнил 1934 год. Генрих Шлосс учился в высшей политехнической школе на отделении архитектуры и градостроительства. Студенты собрались в большой аудитории. Ждали декана, известного архитектора Эриха Райнера. Об этой минуте Генрих и его товарищи мечтали с таким нетерпением.

Дверь отворилась, и в аудиторию вошел профессор Райнер, невысокий, лысый, в больших очках на мелком лице. В общем, ничего примечательного, но когда он стал говорить...

Неожиданно в коридоре послышался топот сапог, и в комнату вошли молодые люди в униформе. Один из них стал грубо выталкивать Райнера из аудитории, другой объявил: "Евреям нет места в нашем учебном заведении". Потом он повернулся к побледневшему профессору и крикнул: "Вон отсюда, в Палестину, если успеешь!"

Многих преподавателей первокурсники тогда не дождались: профессора Вольф, Леви, Кон и другие, составлявшие гордость высшей политехнической школы Мюнхена, были изгнаны...

Студентам говорили: "Незаменимых людей нет". Лекции читали ассистенты-арийцы, зачастую в ущерб учебному процессу и подлинной науке, зато "чистота расы" соблюдалась неукоснительно...

Генрих не заметил, как наступили сумерки. Он уже собрался уходить, когда заметил пожилого человека, видимо давно наблюдавшего за ним. Старик нерешительно приближался к Шлоссу. Генрих догадался, что незнакомец хочет что-то ему сказать.

"Мое имя - Франтишек Кох. У меня немецкая фамилия, но я считаю себя чехом. Я был женат на еврейке и живу в этом районе многие годы. А теперь я хожу по мертвому городу, и нет мне покоя ни днем ни ночью. Но моей семье еще повезло, так как ее не отправили в Аушвиц. Она пребывает в Терезиенштадте..."

Старик замолчал. Генрих с явным раздражением заметил: "Что вы от меня хотите? Меня интересуют только достопримечательности Праги". Он повернулся, чтобы уйти, но чех почти прокричал ему вслед: "Побывайте в Терезиенштадте, полюбуйтесь истинно немецким гуманизмом!"

Настроение у Генриха было явно испорчено. На следующий день Шлосс, стараясь забыть о неприятной встрече, окунулся в изучение документов и чертежей. Лишь вечером он спохватился, что не пообедал. Пришлось спускаться на первый этаж, где находился ресторан. Внезапно его кто-то окликнул. Это был Кнорринг, тот самый офицер, с которым Генрих ехал в Чехию.

Майор сидел за накрытым столом и наслаждался обильной пищей. "Прошу, господин инженер", - Кнорринг рукой показал на свободный стул. "Ничего не поделаешь, - со вздохом подумал Шлосс, - придется час-другой коротать с этим недоноском".

У Кнорринга было приподнятое настроение. Он не умолкал ни на минуту. Генрих сидел с мрачным лицом, стараясь не слушать болтовню офицера и ругая себя, что спустился в ресторан так поздно.

Но вдруг Шлоссу послышалось, будто Кнорринг упомянул Терезиенштадт, но в какой связи, он так и не понял. "Терезиенштадт?" - придав лицу удивленное выражение, переспросил Генрих. "Да, да, дорогой мой, мне доверили..." Майор хотел еще что-то сказать, но язык его заплетался, и к тому же он чуть было не упал со стула. А выпил Кнорринг всего-то бутылку вина и несколько кружек пива. Шлосс презрительно посмотрел на долговязую фигуру хвастливого офицера, на его впалую грудь, крючковатый нос, на котором красовались очки в железной оправе. Огромная плешь венчала облик "типичного арийца".

"Плюнуть на этого Кнорринга и уйти к себе, - решил было Генрих, - но он что-то знает о Терезиенштадте". Какая-то неведомая сила удерживала инженера на месте. Заурядное любопытство? Неужели встреча с пожилым пражанином могла повлиять на Генриха? Если это соответствует действительности, то что-то в характере нашего героя стало меняться.

(Продолжение следует.)

К оглавлению номера

Подшивка

О газете