(Окончание. Начало в N 45.)

Психиатры-наркологи Алла Иосифовна Князева и Вадим Анатольевич Лузан в первую очередь должны избавить своих подопечных от тяги к наркотикам либо алкоголю. Зависимость эта есть не только у тех женщин, кому судом назначено принудительное лечение.

- На каком-то этапе лечения мы, конечно, можем помочь, - рассказывает Вадим Лузан. - Но пока женщина не получит твердую внутреннюю установку на отказ от пагубных привычек, пока не будет убеждена, что нужно изменить свою жизнь, - успеха не будет.

Кроме того, у заключенных существует дефицит общения, для них характерна психопатичность, им нечем внутренне занять себя. Бывает, что женщина приходит просто поговорить, а уходит уже не издерганная, но спокойная, получившая какой-то заряд оптимизма.

Психолог Екатерина Сытник недавно окончила Киевский институт внутренних дел, пошла по стопам мамы, Аллы Юрьевны, которая здесь, в УИН-74, является заместителем начальника. Трудности, о которых она, конечно, была наслышана дома, ее не испугали. В работе ей нравится процесс общения с людьми.

Начальник одного из отрядов Оксана Пуго отдыхает, по ее словам, на работе душой, каждый день приходит сюда с радостью. Если у отрядной "мамы" такое настроение, то, наверное, ее подопечным легче переносить тяготы жизни в зоне.

* * *

В отсеке-общежитии для длительных свиданий встречаем трехлетнего Юру. Живет он в Киевской области. Вместе с папой они приехали на трое суток к маме.

- Я уже здесь год, - рассказывает 24-летняя Наталья Озерская. - Отец всю жизнь пил, избивал нас... Прихожу, мама вся в крови, у него в руках топор; кричит, что убьет ее. Я выхватила у него топор, стала с ним драться... Через сутки он умер в больнице. Конечно, я виновата, он ведь умер, а я жива. Получила шесть лет.

Трудно, конечно, давать какие-либо оценки, не изучив уголовное дело. Но если обстоятельства дела действительно таковы, учитывал ли суд необходимую оборону?

* * *

Дом ребенка. Дети находятся здесь до трех лет. Если маме осталось сидеть немного, то ребенка, которому уже исполнилось три, с ней оставляют. Стараются, конечно, не разлучать братьев и сестер. Сейчас тут живут Алина и Вадик. Она здесь с восьми месяцев, скоро ей исполнится четыре года, а брату - три. Тогда их переведут в детский дом на свободе.

Свобода... Можно сколько угодно ужасаться тому, что первые годы своей жизни эти дети проводят "за колючей проволокой", "в неволе". Но если честно, то приходишь к выводу, что большинству этих несчастных детей все-таки повезло и им куда лучше здесь, чем было бы на свободе, где находятся сейчас многие их сверстники с родителями - алкоголиками и наркоманами. Никто здесь в пьяном беспамятстве не прибьет их, не изнасилует, не ошпарит кипятком. Их будут растить и развивать, преодолевая зачастую тяжелейшую наследственность.

- Есть у нас один мальчик, - рассказывает старший воспитатель Юлия Дмитриевна Колесникова, - его мама пьяной рожала, чуть не утопила в болоте. Долгое время он молчал, мы пытались вывести его из этого состояния. После двух лет у него произошел скачок - заговорил, работает на занятиях, пытается себя обслуживать.

В доме ребенка есть три группы: грудничковая - до шести месяцев, с шести до года и от года до трех. Кормящие мамы приходят к детям, как и положено, до семи раз в сутки, остальные - два раза в день по два часа. Женщины, имеющие детей до трех лет, как и на свободе, могут не работать. Общественное мнение зоны заставляет даже тех, кто на воле не слишком бы обращал внимание на своих детей, здесь хотя бы соблюдать приличия.

- А у многих женщин появляются истинные материнские чувства, - говорит начальник дома ребенка Валентина Зубенко. - Хочется верить, что и на свободе они не исчезнут, хотя бывает, к сожалению, по-всякому.

Борис ШТЕЙНБЕРГ.

На фото Алексея САДИЛЕНКО:

Психолог Ирина Иванькова.

Мамы-заключенные с детьми.

К оглавлению номера

Подшивка

О газете