РЕПОРТАЖ

НЕВОЛЬНИЦЫ, или ПОЧЕМУ ИЗ ЖЕНСКОЙ КОЛОНИИ ИСЧЕЗЛИ "СЕМЕЙНЫЕ" ТРУСЫ

Лет десять назад приверженцы классического направления в мужской нижней одежде поголовно носили "семейные" трусы, пошитые в 74-й одесской женской колонии. Сейчас эту продукцию там не производят.

- Почему? - спрашиваю главного инженера Ольгу Боровскую, подполковника внутренней службы.

- Спроса нет. Зато мы шьем женскую одежду, детские брюки, офицерские мундиры, зимнюю военную форму. Два года назад мы заменили оборудование - купили немецкие машины - и теперь, несмотря на экономический кризис, пытаемся удерживать свои позиции. Делать это, честно говоря, очень трудно, хотя крутимся как можем, ищем заказы, маркетинговая служба работает.

Шесть лет прошло с тех пор, как мы побывали здесь вместе с Михаилом Борисовичем Рыбаком (см. его воспоминания "Рожденные в неволе" - "Реклама "Порто- франко" NN 39-40, 1998 г.).

Спецконтингента стало втрое больше. Число заключенных перевалило за 2100, и вряд ли теперь в колонии найдешь спальни без второго этажа и скученности.

В ту пору нам показали штрафной изолятор. Сейчас - отказ.

После периода некоторой открытости на рубеже 90-х пенитенциарная (исправительная) система все более принимает свои обычные, укоренившиеся формы. В девяносто втором мы застали еще окончание советского эксперимента по предоставлению отпусков осужденным. Эксперимент прошел тогда очень успешно, особенно среди женщин, но давно канул в Лету.

Разгружают колонии путем регулярных амнистий, вот и нынешняя, оканчивающаяся в середине ноября, помогла женщинам вздохнуть чуть свободней, вернее, втянуть за колючую проволоку новые этапы. Этапы отнюдь не большого пути, а вновь поступивших осужденных женщин. И не только осужденных, но и ждущих приговора: на территории учреждения по исполнению наказаний N 74 открыт филиал следственного изолятора.

* * *

Преступницы... Среди них и такие, кто преступил не только закон, но и предал свое женское, материнское естество. Продолжает сидеть женщина, утопившая своего ребенка (второму удалось вырваться и убежать). Ее то ли новому, то ли будущему мужу дети мешали. Она действовала не в порыве гнева, отчаяния. Нет, хладнокровно повела их к реке...

Многие из них стали жертвами своего слабоволия, легкомыслия, своего одурманенного алкоголем или наркотиками сознания.

Для Натальи М., ставшей в колонии библиотекарем, хозяйственные работы тоже обязательны. Сидит она уже год за приобретение наркотиков и валютные операции. За наркотики дали ей три года, за "валюту" - четыре. Довольна, что меньший срок поглощен большим.

- А в чем же ваши валютные операции заключались? - спрашиваю ее.

- Наркотики за доллары покупала.

Неужели за такой подрыв наших экономических основ надо человека на четыре года упекать за колючую проволоку? Жестоко, конечно. Но у Натальи это уже второй приговор.

А этой молодой женщине осталось сидеть два года из тринадцати полученных.

- Мне было девятнадцать лет... Компания... Мужчина убил мужчину. Я часть вины взяла на себя. Его расстреляли.

Трудным, очень трудным было для нее вхождение в лагерную жизнь. Сейчас имеет четвертый разряд швеи, работает с личным клеймом.

- Живу надеждой, вернусь домой к маме.

Борис ШТЕЙНБЕРГ.

На фото Алексея САДИЛЕНКО: главный инженер Ольга Боровская.

(Окончание следует.)


К оглавлению номера Подшивка О газете