Так было до середины 70-х годов. До той поры, пока в самых высоких инстанциях страны было принято решение именно на этом благодатном для отдыха месте построить порт и завод. И не какой-нибудь, а химический, основной продукцией которого будет аммиак. Тогда еще никто из окрестных жителей не предполагал, как великая стройка отразится на окружающей среде. Об экологии заговорили значительно позднее, когда деваться уже было некуда. Верили только в экономику, но в данном случае, как показало время, и она не получилась. Но кто тогда мог обсуждать решения партии?

Первый экскаватор появился на холмистом берегу лимана почему-то в январе, когда земля замерзла до состояния камня. Но и это было решением сверху, а оттуда, как известно, видно все.

Итак, в январе 1974 года я приехал в Григорьевку, чтобы сделать первый фоторепортаж. Скрипел, кряхтел экскаватор, вгрызаясь ковшом в замерзший грунт, с лимана дул сырой холодный ветер. И тут я увидел на небольшой равнинной площадке вагончик на колесах, где можно было отогреть руки, примерзающие к фотоаппарату. Только что на внешнюю стенку вагончика, который был местом отдыха механизаторов, приколотили огромный фанерный лист с надписью во всю его длину: ДАДИМ РОДИНЕ НОВЫЙ ПОРТ.

Строились одновременно порт и завод, который назвали не аммиачным и даже не химическим, а совершенно безобидным и вместе с тем абстрактным именем: ПРИПОРТОВЫЙ. Стройка развернулась для нашего края небывалая, грандиозная - и по своим масштабам, и по техническому оснащению, и по количеству бригад самых разных специальностей - механизаторы и копровщики, монтажники и каменщики, трубопроводчики, гидротехники, водолазы, электросварщики самой высокой квалификации и, наконец, разнорабочие без специальности. Все они были важны, ибо темпы стройки с каждым днем, неделей, месяцем ускорялись.

Через несколько месяцев, когда прекратился скрежет землеройной техники и мощными самосвалами были вывезены сотни тысяч кубометров грунта, строители начали возводить стены заводских корпусов, а земснаряды занялись дноуглубительными работами. Чуть позднее началась закладка фундаментов будущих причалов, к которым со временем будут швартоваться мощные газовозы.

На протяжении 4-х лет я приезжал на стройку ежемесячно и каждый раз фотоаппарат фиксировал не только работающих людей, но и заметные результаты их труда. Так что в моих блокнотах, негативах отражена вся история стройки и множество конкретных людей, которые здесь трудились. А это были не только одесситы, но и специалисты из многих городов, республик страны, имеющих опыт строительства химических предприятий.

На последнем этапе строительства первой очереди завода, когда в цехах начали монтировать оборудование, появились не по росту серьезные инженеры и техники из Японии, специалисты из Германии в необыкновенно аккуратных удобных комбинезонах и с такими редкими для наших инженеров приборами, что их можно было (в нашем отечественном понятии) принять за инопланетян. Наших удивляло и то, что иностранцы в рабочее время не устраивали перекуров, во время работы не разбрасывали где попало инструменты, а после работы аккуратно раскладывали все по местам. Вызывали удивление многочисленные тюбики разных размеров с клеящими, цементирующими и другими наполнителями, промышленные маркеры и всякие другие капиталистические мелочи, без которых иностранные инженеры и рабочие не могли обойтись, а наши и не предполагали об их существовании. Может быть, те дни общения с иностранцами сыграли положительную роль своеобразного ликбеза для наших специалистов. В диковинку были и баночки кока-колы, оригинальные по удобству предметы первой необходимости, невиданные доселе большинством населения нашей огромной страны.

Праздничным были июльский день 1978 года. Тысячи рабочих с лозунгами, знаменами, портретами вождей собрались на митинг, посвященный окончанию строительства первой очереди завода. Очередным знаменательным событием был приезд лучшего друга Советского Союза миллионера Арманда Хаммера, с подачи которого развернулась великая стройка. Он был, безусловно, заинтересованным лицом, но предыдущие химические предприятия инвестировал, как правило, в третьих странах или вдали от населенных пунктов.

Хаммер прилетел в Одессу на личном самолете в августе 1978 года, а вместе с ним - большой отряд американских журналистов: пишущих, снимающих, телевидящих. Все они вместе с нашими журналистами (помимо одесситов приехали киевляне, москвичи) собрались в довольно просторном помещении административного корпуса завода на пресс- конференцию. Она началась после того, как Хаммер и его соотечественники осмотрели новостройку.

В этой просторной комнате стало тесно, так много собралось наших собратьев. Рядом со мной прислонился к стене корреспондент английского издания журнала Украина Анатолий Беленко, в совершенстве владевший английским языком. Он постоянно что-то записывал в блокнот, не ожидая пересказа московского переводчика. Хаммер отвечал на вопросы длинными монологами, которые почему-то очень короткими фразами переводились на русский.

- Господин Хаммер говорит, что он восхищен русскими рабочими, которые в такие короткие сроки проделали огромную работу при высоком качестве, - говорил москвич, а наши американские коллеги едва сдерживали смех.

Так и расходились: одни - с улыбками на устах, другие - сосредоточенно-серьезные, гордые своей державой и ее рабочим классом.

В редакционной Волге по пути в Одессу Анатолий меня спросил:

- Ты хоть понял, почему американцы смеялись?

- Нет, конечно, ничего смешного не происходило.

- Тогда слушай. После того как Хаммер похвалил наших доблестных рабочих, он сказал, что, когда проектировалась эта стройка, он не представлял себе, что завод такого профиля окажется в такой близости от миллионного города. Но, это, мол, не его вина и хотелось бы, чтобы впоследствии одесситы на него не обижались.

1974 г. Начало стройки припортового завода.

1978 г. Арманд Хаммер на пресс-конференции.

Фото М. Рыбака.

К оглавлению номера

Подшивка

О газете