Михаил Рыбак

Записки фоторепортера

Одним из таких событий были первомайские и октябрьские демонстрации трудящихся, в которых участвовали десятки тысяч людей, проходивших по площади перед трибунами в течение трех часов и более. Мои коллеги, да и я иной раз приносили с собой стремянку, с которой получались интересные снимки, но они уже казались мне однообразными, так как праздничные демонстрации проводились дважды в год, и мне хотелось увидеть их с какой-то необычной точки. Давно присматривался к зданию школы на углу Пироговской улицы и мысленно не раз видел себя на крыше, не сомневаясь в том, что оттуда просматривается весь людской поток, украшенный транспарантами, цветами, воздушными шарами, в перспективе.

В какой-то праздничный день за час до начала военного парада я вошел в школьный двор и увидел на стене пожарную лестницу. Сил у меня было тогда достаточно, чтобы подняться с сумкой на плече до крыши (всего-то 4 этажа с кусочком), но, увы, двор и лестница охранялись не только несколькими милиционерами, но и двумя молодыми парнями в штатском, и ясно было, что именно они хозяева положения. Мой пропуск-вездеход, выданный горкомом партии, в данном случае не произвел впечатления, а фоторужье вызвало дополнительную подозрительность.

- А почему вы захотели на крышу? Что, мало места на площади?

И тут я вспомнил рассказ известного московского журналиста Василия Пескова, который, будучи в Нью-Йорке, вышел на улицу с фоторужьем. Увидев это, сотрудник нашего посольства предупредил его, что полицейский может принять фоторужье за оружие, а кое-кто может и стрельнуть на всякий случай.

У нас в 60-е годы еще не стреляли на улицах среди бела дня (и кто мог подумать, что через 30 лет никто не даст гарантий!), но верхние точки охранялись не менее бдительно, чем государственная граница. Вернувшись на площадь, где уже гремел сводный военный оркестр (увертюра перед началом парада), я с тыльной стороны центральной трибуны подошел к майору в форме госбезопасности.

- Хотел бы я отснять демонстрацию с крыши, - говорю.

- Это не в моей компетенции. Вот Яков Григорьевич, обратитесь к нему.

К счастью, человек в габардиновом штатском плаще меня знал и долго не расспрашивал, а только протянул руку:

- Дайте мне ваш пропуск. Вынул из кармана авторучку, расписался в правом углу и, отдавая пропуск, произнес:

- Покажете нашему сотруднику у лестницы, но будьте осторожны - старый дом, старая крыша...

Конец фразы я услышал уже на ходу, нужно было спешить. Звучал марш, барабанная дробь и вслед за ней заголосили фанфары. К тому времени я уже был во дворе школы. Подпись на пропуске сыграла магическую роль. Молодые люди в штатском тут же подозвали сержанта милиции, которому в очень вежливой форме, но тоном, не терпящим возражения, предложили подняться по лестнице с моей увесистой репортерской сумкой. Фоторужьем вооружился один из штатских, и в их сопровождении я налегке поднялся по пожарной лестнице на заветную крышу. Только радости большой мне испытать не пришлось, ибо зрелище оказалось далеко не таким отрадным, как я себе представлял, находясь на площади. Да, видны колонны, бесконечный людской поток. Но до того мелко, что при нашей старой технологии печати в газете получится не интересный снимок, а полная бессмыслица. Только военная техника смотрится хорошо, но такая фотография до публикации должна пройти военную цензуру.

Но я не пожалел, что потратил столько энергии ради заветной верхней точки. Хотя бы потому, что исполнил задуманное.

Когда вернулся на праздничную площадь, демонстрация продолжалась, и все, что нужно было для газетного фоторепортажа, я успел сделать.

К оглавлению номера

Подшивка

О газете