- говорит Наталья Васильевна.

А может, не они виноваты? Трудно дочери убитой быть объективной.

- Они убили, - уверены специалисты, работники прокуратуры, - и доказательств предостаточно, и внутренняя убежденность у нас полная.

Но и те, кто вел следствие, кто поддерживал обвинение, достаточно субъективны. Люди-то по сорок месяцев уже в тюрьме, легко ли ошибку признать, если она произошла?

Суд нужен, суд. Но не решаются судьи ни осудить, ни тем более оправдать. Где же она, неотвратимость наказания?

Шли они за двадцатью тысячами долларов. 20-летний П. был вхож к хозяевам, знал, что они люди небедные, однако с предполагаемой суммой явно переборщил - таких денег в доме быть не могло, особенно после хорошего ремонта.

Ольга Петровна Никифорова прошла всю Великую Отечественную. Не знала она, что погибнуть ей суждено в своей квартире, от рук тех, кого она защитила в военные годы.

Итак, П. рассказал о богатой квартире своему ровеснику М. и 23-летнему С. Сначала была теоретическая подготовка: тщательное изучение плана квартиры, распределение ролей. Кража представлялась нереальной, очень уж крепка входная дверь. Лучше налететь, используя знакомство П. со старушкой. Она должна быть в квартире одна. Дочь с внуком находятся в турпоездке, и нужно выбрать время, когда не будет зятя. Правда, еще собака есть - двухлетний ротвейлер, но его П. должен взять на себя - сразу же вывести на улицу, собака его хорошо знает. А со старухой что делать? Ясное дело, что: только мертвая бабуля не скажет потом о знакомом П., который был среди налетчиков.

21 октября 1994 года П. звонит Ольге Петровне и выясняет, что зять будет дома после девяти вечера. В половине восьмого троица встречается возле института связи. Выпивают и идут. Идти совсем недалеко. У С. нож, который ему дал М.

Поднимаются на четвертый этаж. На площадке всего одна дверь. В квартире этажом ниже делается ремонт, что тоже в пользу преступников.

П. звонит в дверь. Ольга Петровна ему открывает. На нее набрасываются двое, а П. выводит собаку во двор.

Женщина кричит: Помогите!, С. иступленно бьет ее ножом, она затихает.

- Нет, они пытали маму, чтобы узнать, где деньги, - считает дочь убитой.

Может, это и не так, но потом на теле Ольги Петровны эксперты насчитали двенадцать ранений: три удара в шею, семь - в грудь, два - в плечо.

С. и М., покончив со старушкой, начинают искать деньги по комнатам, выбрасывают из шкафов вещи, режут матрацы, но тех самых двадцати тысяч долларов найти, конечно, не могут (всего в квартире было в тот момент около четырехсот долларов, часть из них лежала в тумбочке почти открыто, часть потом оказалась разбросаной по полу). Ничего не взяв, разочарованные, они бегут из квартиры. Все разбойнное нападение заняло не более десяти минут.

Через несколько дней задерживают П., потом других. Все трое признались в содеянном, подробно рассказали, как совершали преступление. Существует видеозапись воспроизведения обстоятельств разбойного нападения и убийства, где они все показывают.

В суде отказались от признательных показаний С. и М. В милиции, мол, били, заставили нас взять преступление на себя. Что ж, может, на них действительно незаконно давили (тем более, что милицейские методы ведения следствия на начальном этапе зачастую действительно далеки от принципов гуманизма. Но где же уголовное дело против сотрудников, якобы избивавших подозреваемых?), однако слишком трудно было бы, даже невозможно С. и М. так разучить свою роль, указывать такие детали.

К оглавлению номера

Подшивка

О газете