Для настоящего одессита имя Валентина Катаева столь же значимо, как и имена Исаака Бабеля, Давида Ойстраха, Эмиля Гилельса, Леонида Утесова и других выдающихся наших земляков, благодаря которым Одесса стала всемирно признанной "колыбелью талантов". Уехавший из Одессы в Москву еще в начале двадцатых годов, Валентин Катаев навсегда сохранил не просто память, а преклонение перед городом своего детства и юности. Пожалуй, не отыскать во всей литературе другого писателя, который бы так часто обращался к детской памяти о городе, в котором родился. Практически все лучшие страницы прозы Валентина Катаева - об Одессе. Это и вдохновенная повесть "Белеет парус одинокий", ставшая излюбленным чтением не одного поколения подростков, и философский "Кубик", и полная трагических умолчаний одна из последних работ писателя "Уже написан Вертер"...
С Катаевым произошла удивительная метаморфоза. Будучи уже широко признанным и любимым писателем, блестящим реалистом и почти что "классиком советской литературы" (особенно детской), он, разменяв седьмой десяток, отважно принялся осваивать новый стиль, который сам же назвал "мовизмом" - от французского слова "муво", что означает "плохой". На самом же деле проза Катаева последних лет (а писал он на редкость много для своего возраста) - истинно европейская проза - с прихотливыми ассоциациями, с редкостным по глубине проникновением во внутренний мир, с поразительными по выразительности описаниями. И опять своеобразным "полигоном" для новой писательской манеры стало для Катаева его одесское детство.
То, как ярко и отчетливо видит и описывает Катаев события, происходившие более полувека тому назад, до сих пор остается его писательской загадкой. Безо всякого преувеличения можно утверждать, что проза позднего Катаева ничуть не уступает прозе его главного учителя - Нобелевского лауреата Ивана Бунина. Когда-то поэт Наум Коржавин съязвил по поводу присуждения Иосифу Бродскому главной литературной премии планеты: "Нобелевский комитет некомпетентен в вопросах русской поэзии". Будь у Нобелевского комитета большее знание русской литературы, не исключено, что именно нашего земляка сочли бы достойным этого высочайшего творческого отличия.
Впрочем, при жизни Катаев не был обойден наградами, включая главные в советской действительности - Сталинскую премию и звание Героя Социалистического Труда. Но это был странный Герой: если писателей, носивших это звание, полагалось только лишь хвалить, то Катаев был единственным исключением - его-то как раз позволительно было критиковать и весьма остро. Что охотно делалось советскими критиками - за неимением более высоких мишеней. Критикуют Катаева и сейчас, но не за творчество, а большей частью за общественное и житейское поведение. Однако для настоящих одесситов все эти оценки, данные задним числом, когда "мертвый тигр" безопасен, не имеют большого значения. Ведь достаточно открыть любую из поздних повестей Катаева и прочесть любую страницу, чтобы все стало на свои места...
Горькая ирония судьбы заключается в том, что столетние юбилеи тех выдающихся деятелей культуры и искусства, кто поистине обессмертил наш город, пришлись на пору, когда у города нет средств (а может быть, и желания) достойно отметить эти праздники. Вот и в день столетия Валентина Петровича Катаева лишь вечные энтузиасты отметили эту дату. В Литературном музее открылась выставка, а в Доме ученых прошло заседание секции книги в честь столетия великого нашего земляка. Да в нескольких библиотеках подготовили выставки сочинений писателя, книг и статей о нем.
А. Г.
| К оглавлению номера | Подшивка | О газете |